Моя слабость. Ирина Васильевна Давыдова

прикрыла глаза и уснула.

      – Врачиха, просыпайся, обед уже, ― услышала сквозь дрему голос Максима, и только повернулась на другой бок, не реагируя на его слова.

      В горле першило, даже разговаривать не хотелось.

      – А Гриша пошел снег во дворе чистить.

      Я тут же распахнула глаза.

      – Что, совсем дурак? ― произнесла хриплым голосом и сорвавшись с кровати, подлетела к окну, у которого стояла кушетка. ― И где он?

      – Наверное, с другой стороны, возле бани.

      – А ты тогда что здесь делаешь? Совсем не понимаешь, что ему нельзя напрягаться? У него же снова начнет рана кровоточить.

      – Ты врач, или я? Попробуй докажи ему.

      Я вздохнула, и шмыгнув носом, выперла Максима из комнаты, закрыв дверь на крючок.

      Ну вот что за человек этот Гриша? Ну знает же, что напрягаться нельзя. Нет, снег пошел расчищать. Вот как назвать этого несносного мужчину?

      Оглянувшись в поисках одежды, вспомнила, что вчерашние вещи оставила в стирке, а те, что привез Макс, я так и не занесла в комнату.

      Вздохнула и пошла за сумками. Быстро отыскала штаны и кофту, распечатала новые носки и все это надев на себя, схватила пуховик и вылетела в коридор. Помощник Гриши крикнул мне о валенках, которые тут же прилетели под ноги.

      – Спасибо! ― буркнула в ответ, натягивая на ноги теплые валенки.

      Забота не знает предела.

      Выскочив на улицу, я осмотрелась. Гриша действительно чистил снег, прокладывая дорожку к бане. Я вздохнула и прошла к мужчине.

      – Ты зачем это делаешь? ― крикнула я, натягивая на голову капюшон.

      – О, болезная проснулась. Бегом в дом иди.

      – Гриша, тебе нельзя перенапрягаться. Рана будет кровоточить.

      – Я не напрягаюсь. Пошла в дом.

      Мне не нравился его тон, как, собственно, и поведение. Я нахмурилась и только собиралась подойти ближе и отнять лопату, как мой взгляд зацепился за веревку с постиранным бельем. И вроде все так и должно быть, кроме одного. Мое белье! Он постирал мои трусы и вывесил их на всеобщее обозрение. И я понимаю, что вокруг лес и дикие звери, но ведь это же мог видеть Максим! А может это он стирал их? Да кто им вообще позволял трогать мои вещи?

      – Что это? ― ткнула пальцем в сторону трусиков.

      – А, красивые, да, ― отметил Гриша и кажется ухмыльнулся.

      – Смешно? Кто позволял трогать мое белье?

      – Смешно замерзли. Выглядят как трусы верности, почти железные. А постирал, потому что в стирке лежали.

      – Господи… ― прошептала я, прикрыв глаза. Стыдно как.

      – Или ты предпочитаешь не менять белье неделями? Сказала бы про свой фетиш, и я бы не тронул.

      – Что ты несешь? Какой фетиш? Пфф! Пожалуйста, Гриша, больше никогда не трогай мое белье.

      Мне было ужасно неудобно. Мужчина, которого я совершенно не знаю, стирает мои трусы. Да я бы мужу не позволила этого делать, не говоря уже о чужом мужчине.

      Стыд. Просто стыд.

      – Ладно, в следующий раз ты мои трусы стираешь.

      – Ха‐ха! ― я закатила глаза, и притопнув ногой, двинулась в сторону грубияна.

      – Вот