Попаданка. Театр, бани и любовь. Елена Маруфенина

очень он вами восхищён.

      – Везучая ты, Лиза, – причмокнула губами Надя, – а вообще, мог и бесплатно накормить. Вон, принёс писульку. И сколько мы там наели? – Надя поднесла листочек к глазам. – Нормально, по тридцать пять копеек. У кладбища, говорят, кухмистерская дешевле. Говорят, там за двадцать копеек поесть можно. Но только если поминки, тогда ждать придётся. Да и далеко это. Пешком долго, а пролётку заказать так: то на, то и выйдет.

      Слушая Надины рассуждения, я хлебнула ухи из яблок и чуть не подавилась смехом. Обыкновенный компот, ещё и без сахара. Плюшку мы решили забрать домой.

      4

      После непродолжительной прогулки по закоулкам Надя привела меня на шумный рынок. Здесь было настоящее царство фруктов и овощей. Как вы думаете, кто продавал сухофрукты? Загорелые мужчины с чёрными усами и характерным акцентом – ничего не меняется в этом мире.

      Один мальчишка громко зазывал покупателей:

      – Китайский шёлк, китайские рубахи, покупайте китайские рубахи!

      И здесь повсюду был Китай.

      Картошку я обнаружила в одном ряду с капустой. Дородная тётка объясняла кому-то, как готовить картофель.

      – Мне нужно десять килограмм, – обратилась я к тётке.

      – Чё? – уставилась она на меня. – Пуд бери. Земляных яблок надо? – ткнула она пальцем в картошку.

      Я кивнула.

      – На кой она тебе? – возмутилась Надя. – Сколько пуд?

      – Пятнадцать копеек, недорого прошу. Мало кто умеет готовить, а барышня понимает толк, я вижу.

      – Понимаю, – согласилась я. – надин, сегодня такой ужин будет, пальчики оближешь. Сковородку и масло. Веди, где купить.

      – Куда яблоки то доставить, мальцу копейку дадите?

      – В пансион, Лизе Урановой, – произнесла Надя, внимательно глядя тётке в глаза. Та на мою фамилию никак не отреагировала.

      Заплатив за картошку и подарив мальчишке монетку, мы отправились дальше.

      Надин уверенно вошла в одну из лавок. Чего здесь только не было! Платки, отрезы тканей, разнообразные фигурки, полки с глиняной посудой, цинковые стаканчики, оловянные ложки. И тут Надя увидела бурдалю – они стояли на полочке, медные, цинковые, фарфоровые и фаянсовые. Красиво разукрашенные, с ручками и без.

      Взяв один из них и заглянув внутрь, Надя зарделась, хихикнула и, протянув мне сосуд, показала на надпись на дне: «Он тебя видит, шалунишка».

      Надин снова хихикнула и поставила бурдалю на место.

      – Дорого будет стоить, серебряный, – сказала она и обратилась к лавочнику: – Сколько стоит вот этот бурдалю?

      – Пятьдесят копеек, – безразлично ответил он, сразу определив в нас небогатых покупательниц.

      – А поменять можно, допустим…

      – Не надо менять, – перебила я Надин, – мы берём два. И вон ту сковороду, пожалуйста. И, повернувшись к Наде, зашептала: – Зря мне деньги подарили? Немного потратим.

      Лавочник принялся упаковывать товар.

      – Мой не надо, я его сейчас же испытаю, – сказала Надя и, отойдя в угол, ловко