На крестцах. Драматические хроники из времен царя Ивана IV Грозного. Фридрих Горенштейн

нищий. По городам и селам бредем.

      Царевич Иван. Батюшка, помочь идущим в святую землю помолиться за грехи ближних равнозначно собственной покаянной поездке.

      Иван. Истинно, мальчик. Я, грешный, иной раз мечтаю снять с себя тяжелые царские бармы, тяжелую шапку Мономахову, надеть платьице старческое нецветное, обуть лапти белолицые, суму взять переметную вместе с клюшкою таволожной горбатой… Посетить да помолиться у Гроба Господня, аки с древности странники тянулись на поклон к святым чудесам Византии и к святым землям.

      Царевич Иван. И я б то хотел!

      Иван. Мальчик, не все ватаги доходят до Иерусалима. Одни стремятся к покаянному хождению, другие к беспечальному питанию.

      Шут. Государь, и я желаю быть нищим, к святым присоединиться.

      Иван. Отчего, шут?

      Шут. Досыта кормят да допьяна поят, а злата-серебра насыпают им по суме. Имеется у меня давняя страсть к святым местам. (Смеется.)

      Иван. Нищие – прибыльное занятие. Дворяне и дети боярские, потеряв по случаю имущество от пожара ли, или пропив, предпочитают просить милостыню. Не занимаются делом.

      Царевич Иван. Батюшка, как истинно нищих богомольцев узнать? Кто то может?

      Иван. То Бог может, поскольку они истинные люди Божьи. Потому я, царь, велю выгнать нищих за ворота города.

      Нищие (плачут). Пощадай, государь, за воротами города погибнем от голода и холода!

      Иван. Кто истинный, не погибнет: тому Бог поможет! А ложные погибнут. Калики-странники, не меня просите грешного, земного, просите для ради Христа, Царя небесныя. (Опричники толкают и гонят нищих.)

      Духовник Евстафий. «Се роды пошли добру убожливые и на безумие обратилися. За то на них Бог разгневался, положил на них напасти великие и страшные позоры».

      Иван. Так разорив Новгород, Новгород спасу. Поставлю Новгород на путь истинный. (Кричит.) Бейте изменников, мучьте их, жгите на огне составом огненным. (Смеется дико.)

Шум погромаЗанавесСцена 9Берег Волхова. У моста толпа полураздетых истерзанных новгородцев. Царь Иван, царевич Иван Иванович, духовник Евстафий, шут и опричники в шубах. Метет поземка. Резкий ветер разносит дым костров

      Иван (насмешливо). Так-то, новгородские ушкуйники, хорошо ли вам ныне тут, на берегу у Волхова моста?

      Первый новгородец. Смилуйся, государь, дурно нам при ледяном ветре.

      Второй новгородец. Дым глаза ест.

      Иван. Что ж так? Дело вам привычное.

      Царевич Иван. Они, батюшка, издавна к дурному привычны. Не по-Божьи живут, не по-христиански. Чинят всякую неправду, так ли?

      Иван. Истинно, мальчик. Народ – простая чудь, мужики. И купцы их – те же мужики разбогатевшие. Они с первого посадника своего Достомысла жить в мире не могли. Чинили соседям всякие неправды и обиды и долгов не платили.

      Духовник Евстафий. И новгородские бояре, государь, издавна не имея никаких Божьих правил, окромя семейных, свое берегли, чужое грабили, а меж собой усобничали. Усобицы