Я буду твоей. Ирина Васильевна Давыдова

у него его счастье.

      Сейчас глядя на то, как она радуется какой‐то мелочи, которую другой бы даже не заметил, я понимал, что хочу продолжать радовать ее. Пусть это будет обычное платье, или дорогой подарок, только бы видеть в глазах ребенка счастье.

      – Дядя Ильяс, а почему у тебя нет жены? ― неожиданный вопрос застал врасплох.

      Я несколько секунд не отвечал Тане, а потом пожав плечами, посмотрел ей в глаза:

      – Не встретил еще ту самую, наверное. Не знаю.

      – А хочешь?

      – Не думал.

      – Это, наверное, потому что ты никогда не любил. Вот дядя Денис любил мою маму, а она его не очень.

      Я напрягся. Таня впервые заговорила о прошлом. Сам я ее ни разу не тревожил этими вопросами, боясь задеть за живое и погрузить в пучину боли, в которой она и так прожила немалое количество времени. Я понятия не имел, как она отреагирует на такой разговор и просто не имел право ничего спрашивать. А тут она сама заговорила о маме.

      – Не знаешь почему мама не любила Дениса?

      – Нет. Я только слышала, как они ругались, и мама говорила, что он мешает ей нормально жить.

      – Понятно.

      На самом деле ничего непонятно, но лишних вопросов задавать я не стал. Если Таня захочет, сама расскажет, что знает. Уверен, она именно так и сделает. Просто нужно немного времени. Ребенок слишком напуган и переживает из‐за каждой мелочи. А мне хватило ее взгляда после того, как она упустила банку со сметаной.

      Никогда не забуду ее испуг.

      А что может означать мешает нормально жить? Может быть у нее были вредные привычки? Или она любила потусить, а Денис запрещал, в виду того, что у нее есть дочь?

      Как там эту барышню зовут? Лиза, кажется?

      В кармане зазвонил телефон.

      – Извини, Танюш.

      Я заметил, как у ребенка тут же изменилось выражение лица и мысленно чертыхнулся. Наверняка, подумала, что я сейчас уеду. Только ничего подобного, я готов послать сейчас всех, и с ребенком провести оставшуюся часть выходных.

      – Да, слушаю.

      Звонил курьер. Он уже ожидал у ворот вместе с посылкой.

      – Сейчас подойдем.

      – Дядя Ильяс, а куда мы?

      – Идем, сейчас все узнаешь.

      Я протянул девочке руку, и она вложила в нее свою маленькую ладонь.

      Сквер находился практически напротив дома, и уже через несколько минут мы подошли к воротам, где нас ожидал курьер.

      Таня, когда увидела огромную коробку, на которой нарисован электрический самокат, ошарашенно округлила глаза. А когда услышала, что это чудо техники, специально купленное для нее, и вовсе бросилась мне в объятия.

      – То есть, это совсем‐совсем мне? И не надо будет отдавать?

      – Не надо будет. Это для тебя купил. Тебе же вчера понравилось кататься на самокате?

      – Дядя Ильяс, очень понравилось, ― произнесла она, и прижав ладошки к глазам, горько расплакалась.

      Да черт! Как я должен на ее слезы реагировать?

      Меня эта сентиментальность до добра не доведет.

      Опустившись на колени, я прижал Таню к себе. Она дрожала, но отняла руки от лица и обвила