Пепел революции. Виктор Громов

берут неправильный курс и летят вверх. Пронзают облака и оказываются в ледяной тишине и мраке космоса. Это была не та зловещая и безысходная темнота, которая поджидала его на земле, но величественный и торжественный покой мироздания. Мириады звезд смотрели на них и, казалось, что возле каждой из них сейчас летит на самолете такой же человек, который так же смотрит в глубину космоса. А на каждого из последних из невообразимой тишины смотрят другие, и так до бесконечности бесконечностей. Однако, не насладившись сполна настоящей красотой и мощью, самолет начал снижаться и сел где-то на поле в Крыму. На горизонте уже удалялось темное пятно, видимо не дождавшись их. И тогда Кильчевский побежал, но медленно и трудно, будто под водой, и кричал, чтобы подождали, что он опоздал не нарочно, что космос настолько красив, что они были вынуждены на него посмотреть. Пятно остановилось и обернулось немного. К ужасу, он увидел, что это не человек, а смотрит на него бесстрастными пустыми глазницами череп. Кильчевский остановился и стоял, не зная, что предпринять. Череп отвернулся и исчез.

      Его несильно трясли за плечо.

      – Вставай, герой невидимой войны.

      Возле его кровати стоял Шемаков с рукой на перевязи.

      – Ты тоже, как я погляжу, ранен под Бородино. Плечо?

      – Ты не поверишь, подстрелили свои же.

      – Вот и я думаю, вроде ты же был цел.

      – Ну да. Когда ты потерял сознание, прибывшее подкрепление рассыпалось по площади, чтобы хватать рабочих. Ну не всех знали в лицо, еще и темно было. Подстрелили вот.

      – Как Изенбеков?

      Лицо Шемакова омрачилось.

      – Плохо. Врачи говорят, что надо проводить ампутацию руки. Пытаемся решить, но время быстро заканчивается.

      Они помолчали, не зная, о чем еще поговорить.

      – Тебя должны скоро выписать, рана-то пустячная.

      – Да, мне сказали. Но ночью я испугался страшно. Никого из наших не видно, темно, куда бежать непонятно, кровью залило глаза.

      – Ничего, ты держался молодцом. И не думал, что ты окажешься таким надежным товарищем. Да, – он понизил голос, – мне звонил Вахромеев. Просил передать тебе, что завтра в порт войдет транспорт. Он привезет припасы, но все уже понимают, что Шиллингу и Игнатьеву это уже не поможет. Они ночью, пока никто не видит, будут загружать его личным имуществом и отправлять в Крым. Тебе рекомендовано сесть на этот транспорт и отправиться в Севастополь. Каюта у тебя будет.

      Кильчевский промолчал. Похоже, вот и подходит к концу его недолгое знакомство с Одессой. А он так особо и не посмотрел город, с самого начала все было на бегу, взрывы, перестрелки, какая-то беготня, трупы, много трупов. Он уже хотел спросить про судьбу самого Шемакова, но с губ слетел совершенно другой вопрос.