Петля на воде. Александра Веляева

ра, словно берег огонь от времени.

      Я кивнула, не глядя. Меня не интересовало, что он скажет дальше. Я уже видела: отпечатки, пятна на снегу, чёрные следы подошв. И ещё – лужица крови, едва заметная на белом фоне. Совсем свежая. Тело нашли ночью. Девушка, двадцать три года. Пропала вечером, шла домой от матери. Не дошла.

      Меня вызвали в пять утра. Я не спала – не потому что не хотела, просто в последние недели сон стал чем-то ненадёжным. Сны были одни и те же. Сестра в коридоре, вся в воде. Мокрые волосы, синие губы, но она улыбается. Что-то шепчет, но я не слышу. И каждую ночь – заново.

      Я присела рядом с лужей крови. Мёрзлая, вязкая. Запах был странный – не железа, не внутренностей, а чего-то затхлого. Плесневого. Как будто это не кровь, а вода из подвала. Я аккуратно провела скальпелем по краю, сняла пробу. Ветер сорвался с реки и ударил в лицо. Я не вздрогнула.

      – Видела паспорт? – спросил Лёха.

      – Видела.

      – Твоя ровесница.

      Я не ответила. Мне было всё равно. Возраст давно перестал меня пугать. Все они теперь ровесницы – те, что исчезают, тонут, умирают. Словно кто-то подбирает их по шаблону. В том числе – и мою сестру. Но Лёха не знал, конечно. Я не рассказывала. Здесь вообще мало кто знал, что у меня была сестра. И что она пропала почти на том же месте. Точно так же. Зимой. На льду.

      В морге пахло лекарствами и холодом. Металл. Фарфор. Свет тусклый, дневной, через жалюзи. Тело девушки лежало на столе, накрытое простынёй. Я открыла её до груди. Тёмные волосы, кожа белая, с серым оттенком. Открытые глаза. Рот чуть приоткрыт. И снова – вода. На коже были пятна, будто ожоги. Такие бывают, если долго пролежать в сырости. Но она исчезла всего два дня назад.

      – Судя по анализу крови, – сказала я в диктофон, – признаки разложения противоречат срокам. Возможно, труп находился в другом месте до обнаружения.

      На её шее был тонкий шрам, почти незаметный. Как порез от лески. Или верёвки. Я провела пальцем по линии, осторожно, как будто она могла проснуться. И вдруг – сквозняк. В комнате никого не было. Но в правом углу – будто что-то шевельнулось. Тень. Я обернулась – никого.

      Это повторялось. Тени. Звуки. Петли. Я начала записывать. Дата, время, место. Иногда мне казалось, я была здесь уже. На этом вскрытии. У этой девочки. Что я уже всё это говорила. Смотрела. Записывала. Как старая плёнка, зацикленная. Или сон. Только не мой.

      Позже я нашла под ногтем жертвы крошку – чёрную, влажную. Плесень. Но не обычную. Споры были странной формы – почти симметричные. Я отправила пробу в лабораторию. А себе записала в блокнот: Плесень. Шрам. Холодная кровь.

      И ещё: Она похожа. Слишком похожа.

      Ночью я сидела на полу своей кухни и курила, глядя в окно. Город был как всегда – беззвучный, поглощённый снегом. Вдали мелькнул свет фар. Потом – снова тишина. Чайник не закипел, потому что я не включала его. Время – 03:27. В это время всегда снятся сны. Но я была наяву.

      И тогда я услышала. Скрип дверей. Медленный, как скрежет льда. Я не повернулась сразу. Пульс сбился, но дыхание я контролировала. В доме никого не было. Или… должно было не быть.

      Я встала. Прошла в коридор. Там было темно, но я знала – в зеркале что-то будет. Я видела это раньше. Или во сне.

      Я включила свет.

      В зеркале – вода. Стекло было покрыто каплями. Как будто кто-то только что вышел из душа. Я провела пальцем по поверхности. И на ней, на внутренней стороне, выступили слова. Как если бы кто-то написал их изнутри. Пальцем. Очень аккуратно:

      "Не выходи. Ты уже здесь была."

      Что уже случилось.

      Я не касалась зеркала. После того как слова исчезли – ровно через двадцать одну секунду, я просто стояла. В комнате было тихо. Даже слишком. В такие моменты хочется щёлкнуть пальцами, постучать по стене, сказать что-то вслух, чтобы убедиться, что звук всё ещё существует.

      Я открыла окно. В лицо ударил ледяной воздух – как пощёчина. Где-то вдали выл пёс. Может, два. Но в этот город редко приходят собаки. Им тут не нравится. Слишком мало запахов, слишком много снега.

      Я закрыла окно и записала в блокнот:

      03:28 – надпись исчезла.

      Символика: зеркало, вода, следы. Возможно – контакт. Возможно – сон.

      Никакого сна не было.

      Это стало почти ритуалом: фиксировать всё, что не вписывается. Моя привычка – или, если точнее, мой способ держаться за реальность. Тот же блокнот, который я начала вести после исчезновения Веры. Тогда никто не верил, что были странности. Что она не просто исчезла, а будто выпала из мира. Я тогда тоже видела – воду в её комнате, отпечаток руки на подоконнике, хотя всё было закрыто.

      Теперь всё повторялось. Только я стала другой. Холоднее. И внимательнее.

      Утром я снова была в участке. Начальник уголовного – Поляков, невысокий, с лицом, которое всё время болезненного цвета от бессонницы – курил у окна. Меня не ждали. Но я пришла не за разрешением.

      – Ты чего без вызова? – спросил он.

      – Пропала