Туанетт. Том 2. Владимир Сериков

такие подвиги неспособен. Служу по провиантской части, на жизнь не жалуюсь. Надо жить потребностями дня, а если всё время задумываться, то и не заметишь, как молодость пролетит!

      Лёва удивлялся: «Почему я не умею жить сегодняшним днём и радоваться каждой проживаемой минуте?» Но внутренний голос не соглашался с ним, утверждая, что всё это пресно и скучно. Толстой не возражал приятелю, тем более что тот сказал, дескать, взял для него приглашение в Английский клуб, где будут нужные и интересные люди, а также состоится большая игра. Лёва решился сказать Перфильеву о своей несвоевременной болезни, и он посоветовал ему проконсультироваться сразу у двух врачей: «Во-первых, один ум – хорошо, а два – лучше, а во-вторых, дешевле!»

      Перед отъездом в Москву Лев встречался с братом Сергеем и говорил об общем долге, который необходимо было внести в заёмный банк. Брат считал, что это не более 200 руб лей, но выяснилось, что срочно надо было заплатить 1195 руб лей серебром. «Может, Сергей что-то перепутал? – подумал он. – Видимо, придётся продать Савин лес. Интересно, сколько за него дадут? Надо срочно написать тётеньке Татьяне, чтобы она связалась с управляющим Андреем».

      – Вы слишком много задумываетесь, мон шер, – заметил Перфильев. – Мне кажется, что вам не двадцать лет, а намного больше. Надо помнить, что молодость мимолётна, проскочит и улетит, как птица. Ты мог бы не приезжать в Москву, а продолжать находиться у себя в Ясной, – твердил он. – А коль появился, то изволь жить весело и со смыслом!

      «Как это – со смыслом?» – подумал Толстой, но спросить не решился, так как они уже подходили к Английскому клубу. Лев заметил, как легко и непринуждённо Васенька вёл себя в обществе. Здесь он был своим человеком: одни жали ему руку, другие улыбками приветствовали его, третьи приглашали к столу. Перфильев представил Льва нескольким своим знакомым, и вскоре Толстой увлечённо играл за карточным столом. Московская светская жизнь закружила его настолько, что он и не заметил, как много денег проиграл в карты и оброс долгами. А к тётеньке и управляющему полетели письма с просьбой о высылке денег. «Что я делаю? Я же так разорюсь, – сетовал он, – все мои благие намерения пропадают втуне! В то время как Перфильев, князь Львов и другие служат, Калошин пишет статьи и получает денег больше, чем я доходу со своего хозяйства. Но они все учились, а я бросил учёбу в университете. Неужели я ниже их? – корил он себя. – Мне кажется, что они не умнее меня. Ум тут ни при чём! Они умеют пристраиваться, а я – нет. Но у себя в усадьбе я не бездельничал: пытался создать приемлемую, нормальную жизнь для своих крестьян, но ничего путного из этого не вышло. Неужели я правда, как утверждает брат Сергей, пустяшный малый?»

      Лев был настолько расстроен, что решил возвратиться домой. И тут к нему заглянули его новые знакомые – барон Герман Ферзен и Борис Озеров.

      – Лёва, ты что-то совсем закис. Это не дело!

      – Вы правы, есть о чём задуматься. Вы, друзья, при деле, а я баклуши бью да весь в долгу как в шелку, поэтому пора к дому прибиваться.

      – Долг, Лёва, –