Эхо в Лабиринте Времен. Алексей Хромов

которые в полумраке было сложно. Само зеркальное полотно было большим, овальной формы, но его поверхность утратила былую чистоту и блеск. Время и пыль оставили на ней свой след – стекло было слегка замутненным, по краям темнели пятна амальгамы, а отражение в нем казалось немного размытым, словно подернутым легкой дымкой.

      Андрей медленно подошел к трюмо, притягиваемый его молчаливым, сумрачным величием. Он остановился в шаге от него и посмотрел на свое отражение. Из глубины мутного стекла на него смотрел незнакомец – бледное, осунувшееся лицо с темными кругами под глазами, растрепанные волосы, растерянный, почти испуганный взгляд. За его спиной отражалась пустая, сумрачная комната, искаженная легкими дефектами старого зеркала, она казалась еще более нереальной, похожей на декорацию к спектаклю абсурда. Он был здесь, в этой комнате, но отражение словно подчеркивало его чужеродность, его неуместность в этом пространстве вне времени.

      Он продолжал смотреть на себя, на эту бледную копию, застывшую в рамке из темного дерева, когда его взгляд зацепился за деталь, которую он не заметил сразу. Через зеркальное полотно, наискось, от верхнего правого угла к нижнему левому, шла линия. Трещина.

      Но это была не обычная трещина от удара или старости – не паутинка расходящихся лучей, не грубый скол. Эта линия была другой. Она была невероятно тонкой, почти невидимой, словно прочерченная острым концом иглы или алмазным резцом. Она была идеально прямой, но при этом какой-то… живой. Она не просто разделяла стекло, она словно вибрировала, мерцала на грани видимости.

      И она светилась. Неярко, но отчетливо. Из самой глубины стекла исходил слабый, пульсирующий свет – холодный, синеватый, похожий на свечение фосфора или далекой звезды. Свет не отражался от поверхности, он рождался внутри самой трещины, делая ее похожей не на дефект, а на некий энергетический разлом, на шов между мирами.

      Андрей подошел еще ближе, почти вплотную к зеркалу, затаив дыхание. Он всматривался в эту странную, светящуюся линию. И чем дольше он смотрел, тем более невозможной она казалась. Она не имела толщины, но обладала глубиной. Казалось, она уходит не просто в толщу стекла, а куда-то дальше, за пределы зеркала, за пределы отраженной комнаты, в иное пространство. Она была похожа на разрез на холсте художника, открывающий вид на другой пейзаж, или на узкую щель в занавесе реальности, сквозь которую пробивался свет иного мира.

      Это был разрыв. Тот самый разрыв, о котором говорилось в послании Лики? «Ищи в разрывах». Не метафорический, не философский, а буквальный, физический разрыв в поверхности зеркала, ведущий… куда?

      Он почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Страх смешивался с почти непреодолимым любопытством. Что там, за этой светящейся чертой? Другая комната? Другое время? Или просто пустота, из которой доносился тот странный, холодный запах? Зеркало перестало быть просто зеркалом. Оно стало порталом, дверью, опасной и манящей одновременно. Той самой полыньей на реке, тем самым