Дневники самоизоляции. I’m Snoopyjournal

Закрыл дверь. Заснул. Проснулся часа в 3. Тишина. Вышел из комнаты. В гостиной бардак. Никого нет. Мамы нет тоже.

      Босыми ногами в туалет. Потом пакет. Собрал бутылки. Мусор. Помыл тарелки. Открыл форточку.

      И спать. Снова.

      Когда мне исполнилось 8, мы переехали под Днепропетровск. Я уже был взрослый. Взрослее, чем мой сын в 22. Нет. Не умнее. Просто взрослее.

      Я и забыл.

      Соне 9. И постоянно держу ее за руку. Боюсь упустить.

      P.S. А отец звонил. Когда мне 45 было. В разгар рабочего дня. Представился. Я завис. Он спросил, верю ли я в Бога. Я положил трубку.

      Кащенко.

      Миша сегодня напомнил о Кащенко. Вспомнил. Лелика и Женю Траха. Панков. Всамделишных. С ирокезами. Армейских ботинках. Куртках с нашивками и заклепками. Из того, что оказалось под рукой. Представьте себе панков в 1987. Это было честно. Очень. Все было против. Социальное окружение в ярости. Быть панком. Жить, как панк. Вести себя, как панк. Было невероятно сложно. Только похуизм в помощь.

      Не знаю про Женю, а Лелик был из образованной и интеллигентной семьи. Родители – профессоры. Университета. Отец химик. Мать не помню. Его сестра – филфак. А Лелик. Я был у них дома. Родители в страшном недоумении. На меня с опаской.

      Естественно, их выгнали из дома. Из школы. Из всех общественный организаций. Типа комсомола. Они регулярно проводили время в Кащенко. Но как только их «пролечивали», они ставили ирокез. И выходили на улицу, чтобы убиться дешевым алкоголем и поваляться под очень громкую грязную музыку.

      Я был частым гостем у них в коммунальном сквоте на Петроградской. Женя, заложив руки за спину, с папиросой, приклеенной к нижней губе, катался на роликах в замызганном халате на голое тело по коммуналке. Лелик спал в ванной. Все это под музыку. Я не силен в панк-роке. Но это было шумно и напористо. В контексте.

      В гостях я часами лежал на промятом диване. Люди приходили и уходили. Курил, глядя в потолок, и отпивал крепкий чай из алюминиевой кружки. Думал. Краем глаза провожая проезжающего мимо Женю.

      У клички «Трах» история. История про Кащенко. Остро заточенные чешские карандаши. И девушек из женского психиатрического отделения. Хорошая панк-история. Но не для рассказа. Точно.

      Не знаю, где они. Что с ними. Наверное, и не хочу.

      Trainspotting.

      Я заканчивал среднюю школу в маленьком городе Днепропетровской области. Ничем не примечательном. Кроме шахт. Обогатительных предприятий. Военных НИИ. Да. Зона рядом с городом была. Строгого режима. И еще. Нюанс. Наркотики растительного происхождения. Производные конопли и опиумного мака. Были в легком доступе.

      Употребление в нашем кругу не считалось чем-то экстраординарным. Или предосудительным. Скорее, это была наша большая общая подростковая тайна. От родителей. Мы были против них. Против занудных нравоучений. И нелепых опасений. Что «какие-то наркоманы (страшные буки) выскочат из-за угла и уколют нас насильно». Какой идиот «раскумарит нас на халяву»?? Мы смеялись, закрывшись в комнате у приятеля Юрика по кличке Толстый, в которую его мать, начитавшаяся книг по детскому воспитанию, старалась