Охота на волков. Валерий Поволяев

насчет дела… Предложение какое имеешь? – словно бы и не заметив потемневшего лица Бобылева, ноздрей, которые от гнева на самого себя сделались выпуклыми, как у негра, поинтересовался Шотоев.

      – Есть кое-какие адреса, – голос у Бобылева выровнялся, трескучесть исчезла, – адреса-адресочки… Тряхнем куркулей по этим адресам – и деньги у нас будут, и желтизна, и брюлики. Все, что имеется в тех домах, – будет наше.

      – Ладно, предложение принимается, – подумав немного, сказал Шотоев, провел носком начищенного ботинка по земле. – Садись. Чего поднялся-то?

      – Да так…

      – Я же не первый секретарь райкома. Это раньше перед первыми секретарями надо было тянуться.

      На щеках Бобылева взбугрились желваки, он мрачно поглядел на Шотоева и опустился на траву.

      – Больно ты горячий, – сказал ему Шотоев, – как молодой чеченец.

      – Таким родила меня мама, переделываться поздно. – Бобылев посмотрел в сторону озер, где показались два охранника, совершавшие обход – в черной форме, с дубинками на поясах, с пистолетами, нехорошо поиграл желваками: – Будто немцы… эти самые… гестаповцы.

      – Дети, – отмахнулся Шотоев, – им только из детских ружей палить. Скрутить их и пустить на дно озер – дело трех минут.

      – В озера неплохо пару гранат кинуть. Хорошая уха может получиться.

      – Понадобится – кинем, – в синих глазах Шотоева шевельнулось что-то безмятежное, загадочное, он сделался похож на цыгана, мечтающего о степном ветре, – как-нибудь на отдых приедем сюда и – кинем.

      Речь у Шотоева была правильная, без акцента и искривлений, присущих здешним горцам, без гортанных «гх» и «гэ»; поскольку Шотоев приехал сюда из Узбекистана, то на родной горский язык у него напластовался узбекский, узбекский и сделал его русскую речь правильной, он говорил так же чисто, как и Бобылев. Бобылев сел на траву, Шотоев сел рядом.

      – Значит, так, – Шотоев загнул на левой руке один палец, – нам нужно прикрытие. Для этого надо организовать товарищество с ограниченной ответственностью или акционерное общество закрытого типа. Именно закрытого, чтобы никакие мухи не залетали к нам в суп. Это р-раз. Два – прикрытие должно заниматься чем-нибудь коммерческим, скорее всего – торговлей. Пусть торгует водкой и «сникерсами», исправно платит налоги и отстегивает деньги рэкету. Три – у меня тоже есть кое-какие интересные адреса. Их надо объединить и разработать программу действий – может быть, даже на бумаге. А потом выполнить ее. Всякое дело тогда становится делом, когда оно попадает на бумагу. – Шотоев изменил речь и сталинским голосом, с сильным акцентом произнес: – Панятна, таварищ Бабылев?

      У Бобылева невольно дрогнули уголки рта – вона, и фамилию его уже цитирует на память… Все запомнил чернозадый. Он шмыгнул носом и вновь рукой потрогал карман брюк, где находился кнопочный нож.

      – Панятна, – неохотно отозвался Бобылев.

      Конечно, кнопочный нож – это баловство для