Жизнь после смерти. Михаил Илларионов

Не назовет меня так, как называла только она.

      Меня никто не будет ждать ТАМ!

      Меня не будет ждать ОНА!

      Вот чего я боюсь. Боюсь даже больше чем Страшного суда.

      И именно от этого мне так страшно и тревожно.

      ***

      «Надо жить дальше», «Время лечит», «У тебя есть дочь. О ней надо заботиться»

      Да я все понимаю. Все это говорят, потому что другого и не скажешь.

      Только я это и сам знаю. И то, что надо жить дальше. И другого варианта быть не может. Не говорят только: КАК жить дальше?

      И то, что время лечит и со временем все пройдет. Да. Пройдет. Но это потом. И то может быть. А как жить СЕЙЧАС?

      И то, что у меня есть дочь, о которой надо заботиться. Все это я знаю и понимаю.

      Вообще самая дурацкая увещевалка. Как будто от этого мне действительно вдруг станет легче, и я такой хлоп себя по лбу: «У меня же ж дочь еще есть! Как я мог забыть! Вот балда!». И детский заливистый смех.

      Да я и так знаю, что у меня есть дочь. Я о ней не забываю ни на минуту. И еще я не забываю, что у нее больше нет мамы! Как жить с ЭТИМ?

      Да, я помню про дочь. Дочь, которая больше никогда не услышит доброго маминого слова, не получит ее мудрый женский совет.

      Да, я забочусь о ней! Забочусь, но я никогда не смогу заменить ей маму! И никто не сможет уже заменить. Как с этим жить? С осознанием этого!

      Да, я помню, что у меня есть дочь. Она была, есть и, Слава Богу, будет, надеюсь еще долгие годы. К счастью.

      К несчастью только то, что еще я помню, что у меня была жена. Я все еще это слишком хорошо помню. Как с ЭТИМ жить?

      Возвращаться каждый вечер с работы домой, где тебя никто не ждет. Нет не так… Где тебя больше не ждет любимый и родной человек, который понимает тебя без слов. И который больше не обнимет тебя и не поцелует. Которому не позвонишь и не скажешь: «Привет. Как твои дела? Я соскучился. Я тебя люблю». НИКОГДА больше не скажешь!

      Это страшное слово «НИКОГДА». Как приговор без возможности обжаловать.

      И возвращаться в дом, где лежат ее вещи. Вещи, которые я все еще боюсь трогать. Словно она когда-нибудь придет и спросит меня: «А где мои вещи?»

      И что я ей скажу? «Прости, я их выкинул, я же думал, что тебе они больше не нужны».

      А она мне ответит с упреком: «Может и я тебе больше не нужна?»…

      Но даже если я их все вынесу, уберу, спрячу. Есть еще мои вещи. И они тоже связаны с ней. Как ни крути. Там все напоминает о ней. О нас. Это не мои и ее вещи. Это НАШИ вещи! Наша жизнь. Была. Когда-то. Как с этим жить ДАЛЬШЕ? Рядом с жизнью, которая была когда-то. Вылечит ли меня время от этого? И надо ли вообще чтобы оно меня от этого лечило? И хочу ли я этого?..

      Боюсь, что нет. Вылечиться – это значит забыть. А я не хочу забывать. Забывать, как оно было. Пока не хочу.

      И мне сейчас даже страшно от мысли: а если я это вдруг захочу забыть. И я помню.

      Но сейчас, пока помнишь – это больно. А как жить с этим дальше всю свою жизнь? С этой болью. Как подумаю, что теперь ТАК НАВСЕГДА – так тоже страшно… Хоть волком вой.

      И я вою, когда меня никто не видит и не слышит. Мне просто страшно дальше жить в любом