Одержимые землёй. Алексей Хромов

страха и подступающего безумия, а новая страница оставалась девственно пустой и пугающе темной, как зияющий вход в неведомое подземелье.

      Глава 4: "Лагерь Грейвса" и колодец в лесу

      Часть 1

      Прошло несколько мучительно долгих дней после той ночи, когда Лили нашла карту на скомканной салфетке. Дней, плотно наполненных липким, удушающим страхом, который она старательно скрывала за привычной маской подростковой угрюмости и молчаливости. Она почти не разговаривала с отцом, тщательно избегала его взгляда, физически вздрагивала от его случайных прикосновений. Салфетку с планом она перепрятала под ворох старых журналов в ящике стола – хрупкий, но вещественный компромат, жгущий ей руки каждый раз, когда она просто смотрела в его сторону. Леденящее знание о пистолете, о подслушанных им словах про «милосердие» и «очищение», о плане подземных комнат с их инициалами – все это превратило её жизнь в напряженное, почти невыносимое ожидание чего-то ужасного, неотвратимого.

      Но страх был густо смешан с другим, не менее сильным чувством – жгучим, почти невыносимым любопытством. Что именно строит её отец там, в глубине леса? Насколько велик этот таинственный бункер? И что означает та загадочная стрелка, указывающая «глубже» на плане? Сидеть сложа руки в своей комнате, ожидая неведомой развязки, как жертва в клетке, было абсолютно невыносимо. Она чувствовала, что должна увидеть это своими глазами. Оценить истинный масштаб угрозы. Найти веские, неопровержимые доказательства, с которыми можно было бы пойти к матери, к тете Саре, или даже – мысль казалась безумной – в полицию.

      Решение созрело само собой, подгоняемое липким страхом и той отчаянной, безрассудной смелостью, что свойственна юности на грани нервного срыва. В один из будних дней, дождавшись, когда отец точно уехал на работу, а мать задремала в своем кресле в гостиной после обеда, утомленная бессонной ночью, Лили тихонько выскользнула из дома через заднюю дверь. Она надела старые, выцветшие джинсы, крепкие кроссовки, которые не жалко было испачкать или порвать, и сунула в карман маленький складной перочинный ножик – не для реальной защиты, конечно, а скорее для психологического самоуспокоения, как шаткий талисман против всепоглощающего страха.

      Она направилась прямиком к лесу. Сердце колотилось так сильно и гулко, что отдавало в висках и мешало дышать. Лес встретил её привычной непроницаемой стеной густой летней зелени, но теперь она смотрела на него совершенно другими глазами. Он больше не казался ей просто мирным скоплением деревьев и кустов. Он был враждебным прикрытием, зеленой ширмой, скрывающей тайное, безумное строительство, кошмарный проект её отца.

      Она шла медленно и осторожно, стараясь ступать как можно бесшумнее, постоянно оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху. Она миновала старый могучий дуб со зловещим знаком на коре – вырезанный крест все так же пристально смотрел на неё из древесной плоти,