Махарани. Марина Матвеева

и на голове покрывало с едва заметной каймой из вышитых золотой нитью узоров. Украшения были скромными – привыкшая к умеренности, она не заказывала крупных и броских. А сейчас… это тонкое ожерелье с таким мелким амулетом в центре показалось ей… служаночьим. Разве царицы носят такое? Да самая скромная из драгоценностей сестры Гандхари покажется лучезарным венцом Бхагавана Сурьи Нараяны рядом с этой жалкой побрякушкой…

      Махарани отбросила её, будто отвратительную змею и… впервые! – взглянула на служанку едва не с гневом.

      – Позови ювелира, Падмини! Я закажу ему новые уборы! Эти… плохи.

      Девушка уставилась на неё расширившимися глазами. А махарани… едва не прикусила себе щёку изнутри при виде этих очей, роскошных ресниц, нежной юной кожи, ярких губ… Воистину – лотос…

      Впервые в жизни чужая молодость стала для неё стрелой, вонзившейся в самое сердце.

      – Махарани… – прошептала Падмини. – Кто он?

      Царица-мать вздрогнула. Невольно резко отвернулась…. И тут же пожалела об этом. О разбивающейся о потоки… нет, волны! – сердечной тоски выдержке, нет… самом царском достоинстве. Она уже не может скрыть этого даже от служанок. И они уже позволяют себе дерзость…

      А впрочем, дерзость ли? Эта девушка уже второй год прислуживает ей, давно снискала её доверие, ей царица могла поведать все свои тайны, даже неприглядные… например, о том, как с летами стало пошаливать здоровье, появились навязчивые головные боли… Но прежде это и было её самой нескромной тайной – целить эти боли не у признанных лекарей, а у такой же служанки, старой дворцовой кухарки, известной ещё и как составительница странных настоев… У неё лечились только слуги, царственные особы гнушались этих «шудриных знаний». Но однажды, когда мантры самого мудрейшего Вьясы, гостившего в ту пору во дворце, не только не исцелили царицу, но ещё тяжче усилили боль, и она попросила мудреца оставить её, верная Падмини дала ей прохладное питьё. Царице-матери было уже все равно: виски сдавливало, словно железным обручем, и от этого мысли были грешнее некуда: вот бы прямо сейчас броситься в костёр – и выйти из него в новом, здоровом теле… И холодное питьё пришлось как нельзя кстати. Падмини еще и омыла этим напитком лоб своей госпожи… и не прошло и нескольких мгновений, как боль минула, будто и не бывало. Тогда служанка и призналась, откуда целебный бальзам – от старухи Шрутадакши – кухарки. А ещё у неё есть и другие напитки, просто чудодейственные… Но царица уже блаженно спала.

      С тех пор так и повелось. Никаких мудрецов – только Шрутадакши. Раджмата приблизила её к себе, поселила недалеко от своих покоев, чтобы всегда можно было обратиться за помощью и советом.

      Но сейчас и она не поможет.

      Махарани Кунти – старуха. Больная старуха, чья единственная радость – недавно вернувшиеся после обучения сыновья. И эта тоска… по человеку, лишь немногим старше их… это не просто грех… это глупость. Настолько немыслимая, что действительно заслуживает костра.

      Костёр… когда она впервые пробудилась среди ночи от разливающегося внутри сладострастного огня… она испугалась так, что закричала. Ворвавшейся в покои служанке сказала, что увидела страшный сон. И он действительно был страшен… ибо сна прекраснее в её сдавленной жизни не было.

      Никогда не знавшей супружеской любви, привыкшей к вечному телесному холоду, появившемуся в ней – словно душевная защита – в тот самый день, когда она узнала о страшном проклятии, постигшем её супруга, махараджа Панду, и уже не покидавшему её никогда, – почтенной вдове едва не приверилось, будто за ней явились огненные демоны… сама смерть в её наистрашнейшей ипостаси. Но это пришло уже после пробуждения. А до… видеть это лицо совсем рядом, чувствовать прикосновения горячих рук, упиваться незнакомой покоряющей силой…

      Да что это с ней?

      Она и не думала о нём с тех пор, как увидела. Да, молодой, сильный воин. Да, хорош собой – просто загляденье. Но заглядываются на него пусть эти самые служанки, ибо хоть на него и надели корону, но он этого ни капли не заслуживал. Ибо даже воином быть права не имел. Выскочка, которому повезло. Не кшатрий. Одни боги ведают, кто он и откуда взялся. И как вообще дерзнул прикоснуться к оружию… да ещё и бросать вызовы принцам!

      Впрочем, сразиться с Арджуной, как наглецу того хотелось, он так толком и не успел. Пока долго и уныло разбирались в его происхождении, да покуда махарадж Дхритараштра медлил, раздумывая, а стоит ли ему согласиться с дерзкой выходкой своего старшего сына – сделать царём немаленькой и стратегически важной провинции неизвестно кого… солнце уже подошло к закату. Всего несколько выстрелов из луков успели сделать «противники» – да их и назвать-то так было нельзя. Так, детские игры… но и из этих «игр» все окружающие успели понять: кем бы ни был пришлый, а будь времени хоть немного поболее – очень может быть, Арджуне и не сдобровать…

      Потому-то все и встретили с такой радостью закат солнца и наступление тьмы. И особенно она. Верить в собственного сына просто потому, что он – сын, – это одно. И совсем другое – просто не знать его. В последний раз она видела Арджуну ребёнком. И сейчас не хотелось думать, что таким же ребёнком он для