Эхо его прикосновения. Мирьям Кохави

факта. "Я… Я не могла этого чувствовать. Никогда".

      Риан медленно подошел ближе, но на этот раз держал дистанцию, словно понимая, что она все еще ошеломлена. В его глазах не было ни триумфа, ни удивления, лишь глубокая, сосредоточенная серьезность.

      "Я знаю", – его голос был тихим, успокаивающим, но с той же внутренней вибрацией, которую она теперь знала – не только слышала ухом, но и ощущала где-то под кожей. "Директор мельком упомянул вашу… особенность. Он не знал деталей, но я… у меня было предположение".

      Эва сглотнула. Она не привыкла говорить о своем состоянии. Это было её самая глубокая, самая оберегаемая уязвимость. Но то, что произошло секунду назад, было настолько далеко за пределами "обычной" жизни, что потребность понять пересиливала страх открыться.

      "У меня тактильная агнозия", – произнесла она, каждое слово давалось с трудом. "Я могу чувствовать тепло, холод, давление. Боль. Но не текстуру. Не форму. Мои руки… они не видят. Никогда не видели. Я могу взять яблоко и апельсин, и почувствую, что они разные по весу или температуре, но не пойму, где гладкая кожура, а где – пористая. С детства. Это… это просто так". Она пожала плечами, привычным жестом скрывая годы одиночества и разочарования, связанные с этим.

      Риан внимательно слушал, его глаза не отрывались от её лица.

      "Просто так", – повторил он задумчиво. "Но сейчас вы почувствовали. Все".

      "Да!" – подтвердила Эва, и волна того шока снова накрыла её. "Я почувствовала. Вашу кожу. Ее… упругость. Линии. Тепло. И эту… эту вибрацию!"

      Он кивнул, словно ожидал этого. "Моя кожа… она всегда такая", – сказал он. "Для меня это нормально. Не как болезнь или особенность… Просто… фон. Резонанс". Он слегка сжал пальцы, как будто ощущая что-то внутри себя. "Это… это часть меня. Наследие".

      "Наследие?" – Эва нахмурилась.

      "Древнее. Связанное с теми, кто создавал такие инструменты", – он кивнул на "лунную виолу". "Они не просто делали музыку. Они работали с энергией. Звук был лишь одним из ее проявлений. Прикосновение – другим".

      Его слова казались одновременно безумными и… единственным объяснением произошедшего. Эва перевела взгляд с его лица на инструмент. Он молчал, но ей казалось, что она ощущает его присутствие в воздухе сильнее, чем раньше. Как будто прикосновение к Риану пробудило что-то не только в ней, но и в самой мастерской, вокруг этого древнего артефакта.

      "Этот инструмент", – Риан снова подошел к столу, но не прикоснулся. "Он был создан для кого-то вроде меня. Для того, кто может его оживить. Своей энергией, своей… вибрацией". Он снова посмотрел на Эву. "Но, возможно, он был создан и для тех, кто может эту энергию воспринять. Почувствовать ее в полной мере. Кто может видеть руками то, что другие только слышат или ощущают поверхностно".

      Его слова повисли в воздухе. Эва стояла, пытаясь осмыслить услышанное. Ее тактильная агнозия… её "дефектность"… вдруг оказалась не просто болезнью, а… потенциалом? Возможностью? И эта возможность активировалась только через него?

      "Значит…", –