Зачарованный Колодец Желаний. Ghenadii Alexei Eni

а, древний, как камни, что обрамляют колодец, прекрасный и холодный, как свет далеких звезд. Между человеком и вечностью вспыхивает искра невозможной связи, сотканной из любопытства, одиночества и предчувствия беды.

      Желание Эллы услышано. Чудо свершается. Но магия древних мест не творит из ничего – она лишь перераспределяет, забирая из одного места, чтобы дать в другое. И вскоре дар оборачивается проклятием. Мир вокруг Эллы начинает медленно угасать, исцеление сестры оплачено чужой жизненной силой, а сама гармония бытия трещит по швам.

      Чтобы спасти то, что ей дорого, Элла должна вернуться к колодцу, к Лиаму, к истоку своей вины. Но река времени не течет вспять. Восстановить равновесие можно лишь новой, еще более страшной жертвой. Колодец потребует не слез и не золота – он потребует часть ее души, самое сокровенное воспоминание, без которого сама суть ее личности рискует обратиться в прах.

      Что останется от человека, когда из его прошлого вырвано сердце? Можно ли найти свет в абсолютной пустоте? И способна ли связь, рожденная на границе миров, пережить жертву, меняющую все?

      «Зачарованный Колодец Желаний» – это не просто история о магии и любви. Это путешествие в глубины души, исследование цены выбора и последствий наших самых сокровенных желаний. Это повесть о том, как найти силы жить и любить, когда прошлое стерто, а будущее туманно, и лишь тихий свет древнего леса указывает путь вопреки всему.

      Генадий Алексеевич Ени

      2025

      Глава 1: Эхо в Сумраке Сердца

      Эвергрин принял ее не лесом – бездной. Безмолвной, сумрачной, пахнущей вечностью и тленом. Воздух, плотный, как бархат гробницы, оседал на легких терпким привкусом хвои, влажной земли и грибницы – словно само отчаяние Эллы обрело здесь физическую форму, вплелось в первозданную ткань мироздания. Каждый шаг по тропе, едва угадываемой под саваном палой листвы, отзывался не стуком – ударом в висках, гулким, вязким, заглушающим даже пронзительный, как предсмертный вздох, крик потревоженного козодоя. Сумерки здесь не сгущались – они сочились из-под корней, из трещин в коре вековых гигантов, тяжелыми маслянистыми каплями стекая в низины, искажая время, превращая мгновения в тягучую вечность.

      Зачем я здесь? Мысль не билась – она пульсировала тупой болью под черепом, эхом давно принятого, отчаянного решения. А под ней – холодная, склизкая змея страха, обвившая позвоночник. Бабушкины сказки, те, что пахли сушеными травами и дымом очага, теперь обрели плоть и кровь: тени под деревьями удлинялись, превращаясь в когтистые лапы, скрип ветвей складывался в шепот, зовущий по имени, а мерцание гнилушек казалось блуждающими огоньками – ложными маяками для заблудших душ. Но стоило этому первобытному ужасу подняться к горлу, как перед внутренним взором вставало лицо Лины – прозрачное, как осенний лед, с синими тенями под глазами, с дыханием, похожим на трепет крыльев пойманной бабочки. Этот образ – якорь в бушующем море паники – гнал Эллу вперед, сквозь сплетения корней, похожих на вены древнего, умирающего бога, проступающие сквозь кожу земли.

      Диск солнца, багровый, как раскаленный щит, уже канул за зубчатый горизонт, оставив на небесах лишь кровоточащие полосы заката. Последние отсветы ложились на стволы причудливыми рунами, и мшистые валуны вспыхивали на мгновение изумрудно-алым огнем. Это была извечная мистерия света и тьмы, разыгрываемая на сцене вечного леса, и Элла чувствовала себя песчинкой, затерянной в этом грандиозном, равнодушном спектакле. Она плотнее запахнула плащ – старый, пропахший не только дымом, но и бедностью, и страхом, и бессильными слезами у постели сестры. Шершавая ткань царапала шею, но это ощущение реальности, это прикосновение привычного мира было необходимо, как глоток воздуха.

      И тогда она увидела его. Не свет – скорее, сгущение тишины, обретшее форму бледного, фосфоресцирующего пятна меж черными колоннами стволов. Оно не мерцало, не двигалось – оно было. Сердце Эллы пропустило удар, а затем забилось часто-часто, почти болезненно. Он. Легенда, ставшая явью. Дыхание замерло в груди.

      Поляна открылась внезапно, словно лес нехотя раздвинул завесу. И тишина здесь была иной – не просто отсутствие звука, а его поглощение. Густая, абсолютная, звенящая в ушах. В центре, обрамленный седыми камнями, источенными ветрами и дождями до гладкости кости, чернел зев Колодца Желаний. Камни покрывали не руны – лики. Бесчисленные, впечатанные в плоть гранита лица: искаженные мольбой, застывшие в экстазе, сведенные предсмертной мукой. Они наслаивались друг на друга, стирались, но угадывались – жуткий барельеф человеческих страстей. Сама вода в колодце казалась не жидкостью, а провалом в иную реальность, вязкой тьмой, что втягивала в себя свет звезд, отражая лишь бездонную пустоту. Но от колодца исходило нечто большее, чем холод и мрак. Едва уловимая вибрация силы, древней, как сами горы, равнодушной, как вечность. И запах… Острый, будоражащий запах озона, смешанный с приторной сладостью тления и холодным ароматом подземных вод.

      Элла застыла на границе света и тени, не смея нарушить эту первозданную симметрию. Лес вокруг замер, превратившись в амфитеатр молчаливых, тысячелетних зрителей. Она была одна. Бесконечно одна перед лицом этой