Южный континент. Денис Камков

из-под бока Черной смерти, который как будто бы едва дрогнул, слегка образовав выпуклость у самой земли. Лендолас подошел ближе и, упершись руками в мокрый от крови бок, перевернул тело кошки. Низ живота топорщился двумя бугорками, которые едва заметно шевелились, делая безуспешные попытки сдвинуться ниже. Двумя осторожными разрезами крест-накрест, эльф распорол кожу и мышцы живота и ему на руки упали два едва живых комочка, мокрые, хрипящие и еще связанные с кошкой жгутиками пуповины, которые обмотали их тонюсенькие шейки, заставляя хрипеть и судорожно распахивать свои беззубые, розовые ротики в попытках вдохнуть.

      Теперь было, по крайней мере, понятно, что делала ночная хищница днем, на самой кромке джунглей, где за несколькими рядами деревьев, уже начинались владения другой, не менее смертоносной, дневной хищницы саванны. Черная смерть готовилась рожать, и инстинкты понесли ее подыскивать подходящее место. Видимо, она выбралась из джунглей, или подошла к самому их краю, где на беду, ее заметила охотившаяся неподалеку Желтая смерть. Как говорили ребята, любое соприкосновение этих зверей, приводило к неминуемой драке, причем победителей очень редко кто видел, их чаще всего попросту не было, потому что дрались они всегда, только насмерть.

      Лендолас кинжалом, который все еще держал в руке, обрезал пуповины, насколько смог тщательно, обмыл котят водой, недостатка которой в джунглях не было, достаточно было перерубить любой из молодых и обычно полых побегов лианы или трубчатых гигантских стеблей зеленой поросли. Затем все так же, дрожащих и слепых котят, он положил на живот кошки, где еще при ее переворачивании, он заметил несколько розовых и набухших от молока, выступающих сквозь шерсть сосков.

      Котята, смешно тыкаясь во все стороны своими слепыми мордашками, нащупали, наконец, вожделенный корм и дружно зачмокали, топорща мягкий пух на спинках, захлебываясь и размазывая молоко по своим мордахам. Несколько минут, и один из котят завалился на бок, даже не выпустив из десен сосок, и тут же задремал. Второй, пустился в путешествие, несмело тыкаясь мордочкой в грубую шерсть матери, но все время, держа свой розовый нос в сторону эльфа. Словно пьяный матрос, он делал причудливые зигзаги, поминутно оскальзываясь, падал носом вниз, но снова поднимался и полз, целеустремленно полз к Лендоласу, издавая тоненький писк, словно зовя его, и прося откликнуться.

      Эльф почувствовал какую-то неясную щекотку под черепом, словно в одной из извилин, кто-то микроскопический торил дорожку, следуя путем доселе неизведанным, продвигаясь на ощупь, в полной темноте, но натыкался все время на стенки. Сконцентрировав волю и отринув роящиеся в голове мысли, как будто готовился к медитации, он обратил свой внутренний взор внутрь своего сознания, выделяя тот участок, где кто-то старательно скребся. Он увидел, как от новорожденного к нему тянется зыбкая, тонюсенькая ниточка, упирается в его разум и при этом старательно пытается проникнуть внутрь, натыкаясь на