Свой путь. Андрей Светонос

деревьев, ограничивая взор, как в ускоренной кинопроекции мелькали с обеих сторон. А осознанность этой иллюзии неподдельно веселила.

      Я не был уже так свободен, как в прошедшие дни, поддавшись искушению обрести компанию. «Полёт» души прервался. Зато явился новый стимул к ускорению. Ведь встреча с новыми людьми в едином с порыве к общей цели вселяла надежду на позитивно-интересное общение, отвлекая от угнетающего чувства усталости. И интуиция мне подсказывала, что будет именно так, что те ребята, которых догоняю, совсем не похожи на встреченных доселе. И предвиденье необычно ярко рисовало мне их в целом, включая и внешность, и даже душевные свойства. Такие мысли, чувства и образы, в сочетании с новизной этих мягких таёжных чертогов, невероятно возбуждали и ускоряли стремление, а усталый мой «конь» поспевал догонять сей порыв. Тропка вилась свозь лес вдалеке от реки, шум которой, теперь уж изредка, пробивался слева и снизу, успев вызвать ностальгию по живому потоку. Но со временем всё чаще «падая» вниз и снова взвиваясь по волнам сжатого древним горообразованием склона, тропа всё-таки иногда выводила меня к Кучерле, страшно «кипящей» серо-бирюзовой водой, перекатывающейся по гигантским камням.

      Спустившись с очередного прижима к реке, я попал в каменный «мешок» с удобной стоянкой и костровищем прямо у среза воды. Грохочущий поток взлетающих от камней на два метра волн, невероятно узкий, глубокий каньон и готовый упасть на полянку вековой лес создали здесь крайне неуютную атмосферу. Угрюмость места усилила памятная табличка об утонувшей здесь туристке-воднике, прибитая к толстой берёзе, стоящей в трёх метрах от воды. Вдобавок, в сей же момент сгустились тучи, снова грозя дождём. И сжатый склонами узкий проём небосвода совсем помрачнел, будто кто-то оттуда нахмурился на меня. Промелькнула мысль: «…даже в хорошую погоду я бы здесь не встал на ночёвку с могильной печалью о молоденькой девушке, глядящей на стоянку с фотографии. Вот же судьба! Такая красивая и в цвете лет, ничего толком не изведав в жизни и так нелепо, кажется… Вот именно, что кажется! Пути Господни неисповедимы!» Как у М. Ю. Лермонтова в эпиграфе к поэме «Мцыри»: «Вкушая, вкусих мало мёду и се аз умираю».

      Мои внутренние часы подсказывали о приближающемся обеденном времени, и мне, в первый раз за поход, так нестерпимо захотелось кушать, что я, несмотря ни на что, решил встать на обед. Видимо, измотанное переходами тело, не получая требуемого питания, с возмущением запротестовало. На скромной порции риса два раза в день трудно долго протянуть. А подтопленный кусок сала был настолько невкусен, что не лез мне в горло. Я и с детства не любил сала, родившись, может, вегетарианцем, но родители и армия от скудности пайка всё-таки «заставили» полюбить мясное. А на ледниках хорошее солёное сало, пропитанное чесночком, и мне очень заходило; там без него туго… Ко всему же прочему, после манной каши, как после аперитива, у меня всегда только усиливался аппетит. Здесь же, в костровище, даже лежала