Кавказский Хищник. Плохая девочка будет наказана. Иман Кальби

должен, наверное, звучать голос палача…

      Он не медлит и не сомневается.

      Слышу свист.

      Жмурюсь.

      Резкая, обжигающая кожу тысячью раскаленных иголок боль пронизывает бедра, вырывая из глотки дикий крик.

      Никогда еще мне не было так больно.

      Хотя вру.

      Было.

      Когда смотрела ему в глаза и врала, что больше не люблю, что не хочу быть с ним, не хочу за него биться. Что моя жизнь не должна в столь юном возрасте отягощаться столькими обстоятельствами и проблемами, сколько у меня возникло в паре с ним.

      Безжалостно врала- и била себя вот так же дико и остервенело, только ментально. Но от этого менее больно не было.

      Следующий безжалостный свист- новый удар по бедрам. Сжимаю обивку дивана так сильно, что руки сводит.

      Сзади слышу смешки и движения араба, сдавленный женский полукрик-полусмешок.

      Гадкого извращенца возбуждает то, что он видит.

      Вздрагиваю, всхлипываю. Погибаю и снова воскресаю- просто потому, что эта дикая боль подняла бы и полумертвого.

      Хочу обернуться на Анзора, но он не дает, словно бы предчувствуя мой порыв. Просто резко нажимает на шею, вдавливая голову в мягкую обивку, не давая нашим глазам встретиться.

      Лишая дыхания и хоть какой-то мобильности.

      Удар за ударом. Безжалостные. Неотвратимые.

      И почему-то я в душе понимаю, что дело не только в том, что ему нужно действовать правдоподобно.

      Он делает это еще и потому, что действительно наказывает меня.

      Наказывает за то, что было.

      Наказывает за то, что снова попалась ему на глаза, а он не смог равнодушно пройти мимо…

      Когда мои рваные всхлипывания переходят в рыдания, он отбрасывает ремень.

      – Мы рассчитались? Я могу теперь ее забрать? – спрашивает сипло, предельно напряженно, готовый взорваться в любую секунду.

      Слишком хорошо его знаю, чтобы не считывать это на уровне телесных вибраций.

      Ответа не слышу.

      Потому что в ушах дикий звон. Словно бы сотни людей сейчас собрались вокруг, тычут в меня пальцем и гогочут над моим унижением.

      Чувствую, как его руки подхватывают меня.

      Ягодицы и бедра горят так, словно бы их десять минут обливали кипятком.

      Я зарываюсь мокрым лицом в его груди.

      Дышу горько-мускусным ароматом некогда любимого, своего мужчины.

      И кажется, теряю сознание…

      Просто потому, что мозг не может выдержать все то, что происходит со мной сейчас…

      Только лишь одно выхватывает мой мозг в ужасе момента. Быстрый горячий поцелуй сухими губами в висок перед тем, как отдаться мраку.

      Или же мне он только мерещится.

      Глава 4

      Я прихожу в себя, но не сразу понимаю, где я.

      Осознание наступает лишь тогда, когда я слышу, как рвется на мне ткань платья.

      Быстро оглядываюсь, преодолевая головокружение. Просторная спальня, огромная кровать с пахнущим лавандой белоснежным бельем и я… вжатая в подушки, лежу вверх попой.

      –Нет,– наступает