Последнее воспоминание. Максим Кузин

потому что за такую пёструю гавайскую рубашку на фоне звучащей Avril Lavigne советские панки вполне могли бы меня… ну, вы понимаете. Принеся наши бургеры и картошку мы молча начали поглощать пищу как можно быстрее, периодически посматривая друг на друга и улыбаясь.

      После трапезы, если можно ее так назвать, пошли слова.

      Слова появились не сразу, а только после нежных улыбок и не менее нежных прикосновений и поглаживаний по руке. Слова появляются тогда, когда вы не просто влюблены, а заражены человеком настолько, что любое другое третье лицо никогда не поймёт вас и ваши чувства.

      – О чём думаешь? – спросила первой она.

      – О тебе. А ты?

      – Тоже, а ещё хочу понять всё, что находится в твоей голове. – она часто так говорила.

      – Это не нужно, ты и так все обо мне знаешь.

      Заплатив по счету, мы вышли на улицу самого огненного города, по крайней мере, так казалось, потому что шёл весьма проливной дождь, и свет огней отражался отовсюду. На мокром асфальте были и следы фонарей и фар машин и вывески винтажных кафе и литературных клубов и кофеен, соборов и отелей, ламп из окон и гирлянд с веранд, огни любви и злости, прошлого и будущего. Пожалуй, ничего прекрасней с тех пор я ещё не видел.

      Мы побежали к машине подняв кофту и джинсовую куртку над нашими головами, параллельно пытаясь не упускать друг друга из объятий. Наконец-то сев в неё и слегка переведя дух, я сказал:

      – У тебя здесь нет зонта?

      – Вроде был, с эмблемой какого-то банка, я у них как то подрабатывала. Вот он. А зачем тебе зонт?

      – Я не хочу ехать домой, пойдём к собору.

      Она улыбнулась такой улыбкой, которую если увидишь, то запоминаешь на всю жизнь – несильно широкую, но откровенную, как чувство признанной вины, только без самой вины. Мы вышли, я раскрыл зонт, и мы медленно пошли к собору. Конечно, в обнимку при свете мокрых огней города, который стал для нас местом в котором живет любовь.

      Под конец прогулки подул сильный ветер, который сломал зонт, и я выбросил его в урну. Рассмеявшись, мы поехали домой.

      3

      Тем летом

      Лето выдалось весьма удачным, хотя бы с точки зрения погоды. Во время моего небольшого отпуска мы слонялись утомленные солнцем по улочкам Петербурга, рассматривая красивые дома и архитектурные сооружения, забредая в уютные ресторанчики пили кофе и ели вкуснейшие десерты, посещали музеи, и просто наслаждались тем, что мы есть друг у друга.

      Мы жили на окраине города, но даже там, этим летом мы находили чем заняться. Недалеко располагался уютный пруд, и если нам удавалось проснуться по будильнику и вспомнить что мы хотели съездить туда и искупаться, пока народу было от силы два, три человека, то так мы и делали.

      Ещё мне запомнился один странный разговор, вернее он получился странный для нас, потому как ранее у нас таких разговоров не было.

      Прогуливаясь вечером по скверу возле Петропавловской крепости, я произнёс следующие:

      – Знаешь, а ведь могло бы быть все по другому.

      – Всмысле?

      – Ну