Запах цитрусовых духов. Никита Антонович Тихомиров

ее бедра, стирая границы между грубостью и нежностью. Завтрак остыл, но кому он был нужен?

      Телефон взвыл в тот момент, когда ее ногти впились мне в плечо. Работа. Всегда работа. Коллеги звонили все чаще – компания трещала по швам без моего контроля. Иронично: я спасаю бизнес отца, но даже не могу спасти собственный.

      Лена среагировала быстрее.

      – Сейчас принесу, – буркнула она, не скрывая досады, и поплелась к телефону, оставив за собой след из теней на полу. Ее обнаженная спина, словно выточенная из мрамора, манила, но я не шевельнулся. Своего я добьюсь. Всегда добиваюсь.

      – Да-а-а? – протянула она, косясь на меня исподлобья. Улыбка, яркая, как неоновая вывеска, не сходила с ее лица. Но вдруг маска сползла. Брови сжались, пальцы вцепились в край стола. – Серафим рядом. А кем вы ему приходитесь…?

      – Кто это? – рявкнул я.

      – Серафим… кто такая Алекса?

      Имя ударило как плеть. Я рванул к ней, выхватывая телефон, но в трубке уже звучали гудки. Последнее, что я услышал – смех. Тот самый смех, от которого кровь превращается в лед.

      – Что случилось? – Лена шагнула ко мне, протягивая руки, но я отшвырнул их, будто кобра – капюшон.

      Алекса.

      Имя, которое я стер из памяти. Номер, который выжег на сетчатке. Как она посмела?

      – Серафим? Всё хорошо, я рядом… – Лена вновь потянулась ко мне, намереваясь увлечь обратно в постель, но миг искренности исчез, как дым. Она не видела сообщения. Не видела её слов.

      “Милейший Серафим. Надеюсь, ты помнишь меня, ведь я тебя запомнила. И не просто запомнила. Можно даже сказать, ты – последнее, о чём я думала до самой смерти. Надеюсь, ты помнишь, как в тот день брал моё нежное и сексуальное тело. Готова поспорить, что до сих пор помнишь, как кончал в меня, а после, вместе со своим другом, выбросил в канаву. Если ты думаешь, что всё забыто, полиция куплена, то знай: я никогда не забуду. Жди меня. Месть скоро свершится. Двоих людей я уже забрала. Кто будет следующим?”

      Кончики пальцев онемели, как от удара током. Лицо, должно быть, исказилось до неузнаваемости – Лена смотрела на меня, словно на призрака. Её зрачки расширились, дыхание сбилось. Страх, как вирус, перепрыгнул с меня на неё. О Алексе я не упоминал никогда. Даже в мыслях. Но этот звонок…

      – Чей был голос? – процедил я, впиваясь взглядом в её лицо.

      – Серафим, пожалуйста, мне страшно… Что случилось? – Голос дрожал, слёзы накапливались в уголках глаз, готовые хлынуть рекой. Меня это больше не волновало.

      – Отвечай на вопрос! – Жесткость в голосе удивила даже меня.

      – Н-ну… Г-голос был женский… Звонкий. Очень красивый… – Она съёжилась, будто я ударил её.

      – Убирайся. Мне нужно побыть одному. – Слова прозвучали как приговор. Нельзя показать слабость. Особенно ей.

      – Н-но… Почему?! Я… могу помочь! Прошу, не оставляй меня! Ты даже не знаешь, как мне тогда было одиноко…

      – Я сказал – убирайся. – Голос грохотал, как гром. Сначала – избавиться от неё. Потом – думать.

      – Серафим,