Варяжская сага. Пряди Ансгара. Борис Корниенко

ответив, что их все равно трудно прокормить на болоте.

      Решив этот вопрос, Ансгар принялся за Чёрный холм, ведь его следовало подготовить к зимовке – утеплить и расширить хижину, запастить припасами на пятерых взрослых. Он трудился каждый день не покладая рук, уставал, но был счастлив, потому что каждый вечер перед сном мог обнять свою жену, потрогать ее живот, отметить, как тот растет.

      Перенег ему во всем помогал и делал все на совесть, но Ансгар всегда улавливал в его глазах какое-то странное выражение, будто на самом деле ему было все равно и он не придавал значения тому, что делает. Беременность Брюнгерды никак не взволновала его, и их отношения по сути прекратились. Это злило Ансгара, он не понимал, откуда у Перенега такое пренебрежение к матери будущего ребенка, и время от времени пытался с ним поговорить по душам, но венд каждый раз уходил от откровенного разговора. Впрочем, скоро Ансгар увидел, что Брюнгерда вовсе не переживает из-за Перенега, ее беспокоила только одна мысль – о рождении девочки. Ведь так же, как Ансгар почему-то был уверен, что у него родится сын, Брюнгерда твердила, что ждет девочку. А поскольку она была колдуньей, то и Ансгар, и все остальные верили ей на слово.

      В заботах прошла осень, наступила зима. Ансгар и Перенег теперь больше времени проводили с женщинами, лишь изредка покидая Чёрный холм, чтобы поохотиться в лесу. Во время одной из таких отлучек Ансгар не утерпел, вновь задал Перенегу все тот же вопрос:

      – Как же ты дальше будешь с моей теткой? Ведь она скоро родит от тебя дитя.

      Перенег долго молчал, но потом все-таки ответил:

      – Ты, мой друг, никак не поймешь… Это я больше ей не нужен. Может быть, я бы и хотел остаться с ней еще, она многому могла бы меня научить, многое ведает. Но скоро у нее будет дочь, и я ей буду только мешать. Ведь из нашей дочери она хочет воспитать колдунью себе на замену. Так что, когда наступит весна и когда Брюнгерда родит, мне нужно будет уйти.

      Ансгар озадаченно почесал шрам на щеке. Ему как-то в голову не приходило, что Перенег нужен был Брюнгерде только для того, чтобы зачать. Стало немного жаль друга.

      – Не горюй! – попытался он приободрить венда. – Устроится и твоя жизнь.

      – Нет, Ансгар, нет, – покачал головой Перенег, – наша жизнь не устроится. Такие, как мы, словно перекати-поле, не задерживаются на одном месте.

      Ансгар рассердился:

      – Я уже говорил тебе! Я останусь с Рунфридой и буду жить мирной жизнью здесь, на родной земле. Если не хочешь жить с нами, что же, можешь возвращаться в свою страну. Но я остаюсь! – Последние слова Ансгар уже чуть не выкрикнул.

      Перенег ничего больше говорить не стал, только посмотрел на него все с той же затаенной грустью в глазах.

* * *

      Пришла весна, сошли снега, проклюнулась зелень. Животы у Рунфриды и Брюнгерды стали совсем большими. Рунфрида носила эту тяжесть легко, была весела и стала даже как будто еще красивее, чем прежде. Для Брюнгерды же беременность обернулась настоящим испытанием, ей часто бывало дурно, она жаловалась на боли в спине и ногах. Ранвейга