Между городом и тобой. Анна Релин

от этого зависела национальная безопасность.

      И вот тогда я его увидела.

      Высокий. Чёрные волосы, чуть взлохмаченные, будто он только что вышел из разговора с ветром. Очки в тонкой чёрной оправе, взгляд – отстранённый, даже немного насмешливый. Татуировки выглядывали из-под рукавов футболки – одна с геометрией, другая с надписью, но я не успела разглядеть. Он стоял, прислонившись к забору, с телефоном в руке. И тут его взгляд пересёкся с моим.

      Наши глаза встретились, как два поезда, которым всё равно – кто кого собьёт.

      Он не улыбнулся, но уголок губ чуть дёрнулся. Будто признал меня. Или просто отметил.

      Я тут же отвела взгляд. Сигарета вдруг стала во рту неуместной.

      – Чего уставилась? – пробормотала я себе под нос. – Глаза у него, как у кота, что сосиску украл и теперь философствует.

      Я прошла мимо, не оборачиваясь. Но чувствовала – он смотрит. Или это солнце так припекало?

      – Девочка, ты у него хоть имя узнала? – услышала я за спиной голос бабы Клавы, что шла с пакетом, словно знала, где надо появиться.

      – А вы, случаем, не в сговоре? – фыркнула я.

      – Мне что, делать нечего, как вас тут сводить? – усмехнулась она. – Но парень-то хорош. Новенький. Рисует хорошо. В очках – значит, умный. И с собакой гуляет. Значит, воспитанный.

      – Собаки – это плюс, – кивнула я, стараясь не улыбнуться слишком явно.

      – Вот и умничай. Главное – при нём не кури. А то подумает, что ты с характером.

      Я засмеялась и пошла дальше. А в голове уже крутилась сцена, как мы случайно сталкиваемся где-нибудь носами, как в кино. Только в моей версии я роняю сигарету, а он – книгу. Или наоборот.

      Когда я захожу в дом, солнце ещё светит в окна – длинные тёплые лучи ложатся на скатерть, на стену, на посуду в буфете. Ощущение, будто время здесь замерло – или просто решило идти вразвалочку, как баба Клава со своей палкой.

      Бабушка хлопочет у плиты, в футболке и своей любимой юбке в крупную клетку. На ней домашние тапки, и волосы собраны в пучок, но уже немного растрепались. Я скидываю кеды у двери и, не спеша, иду на кухню. Воздух пропитан запахом жареных оладушек и яблочного варенья – знакомый, родной аромат, от которого внутри становится спокойно.

      – Садись, – говорит бабушка, не глядя. – Остывает уже. Компот на подносе, налей себе.

      Я наливаю – холодный, с вишней, терпкий. Сажусь, делаю глоток, и он настолько кислый, что глаза слегка жмурятся. Боже, как же я по всему этому скучала.

      – Сегодня гуляла, – говорю просто, не отрываясь от тарелки. – Сначала бабу Клаву встретила. Сказала, что я изменилась, повзрослела. А потом выдала, что если бы у неё был телефон с камерой, она бы тиктоки снимала со своим гусём.

      Бабушка прыскает от смеха.

      – Ещё бы. Этот гусь всех собак гоняет. Один раз на Толстого бросился, так тот с велосипеда свалился. Представь, пенсионер и гусь в уличной драке.

      – У неё характер не поменялся – громче всех на улице