Выбор твой. – - -

темнеет рано, и скоро включились уличные фонари. Мы шли по поселку, выбирая скрытые проулки, и небольшие улицы. Убедившись, что за нами никто не следует и не следит, мы отправились к дому психолога. Весь мир вокруг, дворы, свет в окнах, чернеющие деревья, лай собак и шум людей – все привычное мне с детства, теперь казалось зловещим, подозрительным и потенциально непредсказуемым.

      И пока мы шли, я решила, пожалуй, мама приняла единственно верное решение. Обратись мы к Марии Тимофеевне, помогла бы она в сложившейся ситуации? Станет рисковать, укрывая нас от неизвестных людей? С нами даже не здоровались, вряд ли кто-нибудь поможет. Жители нашего поселка обычные люди, а значит, трусоваты, и придерживаются кредо «Моя хата с краю, ничего не знаю».

      Мы пришли в дом Андрей Николаевича, и, достали спрятанный ключ под горшком у сарая. Вошли в дом. Наконец мы могли выдохнуть с облегчением и немного перевести дух. Смена обстановки пошла нам на пользу.

      Он вернулся из города спустя два часа. Спешил, как мог. И мама сразу же рассказала ему обо всем без утайки. Все, что я рассказала ей. По беседе с каждой минутой становилось понятно, одной мне не известно, кто такие Малика и большой Мачо. Мама и Андрей Николаевич явно знали их не понаслышке. Местная полиция стоит на стороже с тех пор, как отец поселился у нас, а вторую неделю чуть ли не в ружье.

      Настолько опасная компания людей появлялась теперь регулярно в нашем поселке. Андрей Николаевич рассказывал, как местные жители исправно доносят и стучат на всех подозрительных личностей, которые покупают что-либо в магазинах, на рынке и интересуются чем-либо. Стало ясно, почему наши соседи сторонятся нас и обходят стороной. По поселку ползли безобразные слухи о генерале Желе и его людях.

      Люди боялись за близких, за себя, запирали двери, занавешивали окна и, сеяли панику. Никакие разъяснения участковым и начальником полиции никого не успокаивали. На нас с мамой скопился ящик из-под бумаги «Снегурочка» доносов и жалоб с подозрениями в пособничестве террористам.

      – Проклятые трусы, – разорялась мама, сжимая и разжимая кулачки. – Мы живем здесь больше десятка лет, никуда не выезжаем, и мы преступницы? Мы!? Хоть раз кто пришел и помог нам. Нам стоит вернуться.

      Решила она. Андрей Николаевич плохо воспринял эту идею.

      – Мне плевать на опасность, – сказала решительно она. – Ни я, ни Бу никогда ничего не боялись. И сейчас не будем, даже если страшно. Нам никто в этом убогом месте не способен помочь, даже ты. Мы должны вернуться и забрать все деньги, что найдем. Это наши деньги! Хоть по закону, хоть как. Мои и Буяны. И видит бог, они нам нужны! Я десять лет ждала его возвращения. Наделась, к старости образумится и угомониться. Но нет, неприятности за неприятностями. Дерьмо за дерьмищем. Хватит! Деньги решат уйму проблем. И если мы не возьмем их, они достанутся его бывшим сослуживцам. Пошли!

      Сказала она мне, начав собираться.

      – Послушай, это безумие, – возмущался Андрей Николаевич. – Они же профессиональные убийцы. Если вы столкнетесь, они не пожалеют. Ради бога, Лариса,