Калевала. Андрей Анатольевич Комаров

Ехал Ёукахайнен три дня и три ночи, и наконец, подъехал к долинам Вяйнелы. Лицом к лицу встретились могучие герои, и кони их так близко промчались, что оглобли зацепились, вожжи переплелись, а хомуты затрещали.

      Вяйня спросил: «О безрассудный, откуда ты родом, зачем так скачешь? Зачем разбил мне хомуты и сани искорёжил?»

      Ёукахайнен назвал себя и спросил в свою очередь, откуда родом старик. Вяйнямёйнен назвал своё имя и сказал:

      Так ты – юный Ёукахайнен!

      Уступи-ка ты дорогу,

      Ты годами помоложе.

      Ёукахайнен предложил петь руны. Кто победит, тот едет первым. Вяйнямёйнен скромно ответил:

      Что ж, певец я безыскусный,

      Песнопевец неизвестный.

      Жизнь прожил я одиноко

      По краям родного поля,

      Посреди полян родимых,

      Слышал там одну кукушку.

      Ты позволь себя послушать, что ты знаешь лучше прочих?».

      «Ёукахайнен начал гордо.

      «В крыше есть окно для дыма, а очаг внизу у печки. Тюленю живётся очень хорошо, ибо ловит он и лосося, и сигов; щука кладёт икру зимой, зато горбатый окунь уходит осенью в омут и мечет икру летом. Северяне пашут на оленях, а южане на конях. Те люди же, что живут за Лапландией, используют для этого быков. Есть три страшных водопада и столько же огромных озёр, а также три высокие горы. Называются они:

      Холляпюерям у Хаме,

      Катракосне у карелов.

      Вуокса неукротима,

      Иматра непобедима».

      Старый Вяйнямёйнен только руками махнул: «Это даже дети сказать могут.

      Ты скажи вещей начало,

      Глубину деяний вечных!»

      А Ёукахайнен продолжал всё более самоуверенно. Синица – птичьей породы, гадюка – змеиной, ёрш – рыбьей. Железо размягчается, земля перекисает. Кипяток жжёт руки, а в огне можно сгореть. Вода самое древнее лекарство, пену можно использовать в заклинаниях. Бог – первый чародей и исцелитель. Вода взялась из горы, огонь нам послали небеса, на утёсах много меди. Болота старее всех прочих земель, самое старшее дерево – ива, первое жилище – сосна, камни есть первая посуда.

      Вяйня опять спросил со смехом:

      «Может что ещё припомнишь,

      Иль уж высказал всю глупость?»

      Ёукахайнен и тут не смутился и заявил, что именно он устроил мирозданье.

      Вяйнямёйнен рассердился и опроверг слова юного нахала, добавив, что он, верно, лишился рассудка, утверждая это. Ёукахайнен обиделся и предложил дуэль на мечах, а когда песнопевец отказался, осыпал его оскорблениями.

      Вяйнямёйнен в гневе стал петь руны, от которых

      Всколыхнулися озёра,

      Горы медные дрожали,

      Камни твёрдые трещали,

      Со скалы скала свалилась,

      Раздрроблялися утёсы.

      От его песни сани лапландца превратились в тальник, кнут в камыш, конь в скалу, меч сверкнул молнией, лук превратился в радугу, стрелы полетели в небо ястребами, а сам Ёукахайнен стал погружаться в болото: сначала по бедро, затем по самые плечи.

      Только