Алхимик поневоле, или Как выжить под одной крышей с гением. Даниэль Кирштейн

наступило не просто неожиданно, а с какой-то болезненной яркостью. Я задремала, сидя на холодном каменном полу, привалившись к стене. Сон был поверхностным и тревожным, наполненным обрывками фиолетового света и Славиными рассказами про жуков-мутантов. Разбудил меня… скрип двери. Громкий такой, надрывный скрип, словно дверь возражала против того, чтобы ее открывали. Я вздрогнула и, подчиняясь древнему инстинкту всех живых существ при встрече с неизвестностью, притворилась спящей. Или мертвой. На всякий случай.

      В комнату вошел кто-то. Шаги легкие, женские. Неуверенные. Приближаются. Слышу тихий вздох. Потом кто-то стоит рядом. Не дышит. Ждет.

      "Миледи? Вы проснулись?" – Голос робкий, даже испуганный.

      Я медленно, словно нехотя, приоткрываю глаза. Передо мной стоит молодая девушка. Одета в простое платье из грубой ткани и чепец. Определенно, служанка. Ее лицо выражает сложную гамму эмоций: смесь испуга (меня?), жалости (ко мне?) и… отвращения? Отвращения? Что это за странная реакция? Я что, покрылась зеленой плесенью за ночь? Или мой "дар" уже успел проявиться во сне?

      "Я…" – пытаюсь ответить. Голос тоже чужой. Тонкий, высокий, совсем не мой низкий, немного хрипловатый голос, который я знала и не очень любила. "Где… где я?"

      Служанка вздрогнула так, будто я сказала что-то на языке демонов. "Миледи, вы… вы дома. В своей комнате. В вашем поместье." Говорит быстро, сбивчиво, явно нервничает. Ее взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на чем-то… неприятном? Не понимаю. Вроде лицо ровное, бледное, но без видимых дефектов. Может, у меня на лбу клеймо вскочило? Или…

      "Мое поместье?" – пытаюсь собрать в кучу обрывки информации, которые услужливо подкидывает память этого тела. Имя Лидия. Фамилия… кажется, Делакруа? Поместье… где-то на окраине графства… Богатое, но запущенное. И почему-то очень… тихое.

      "Да-да, конечно," – закивала служанка слишком быстро. "Я принесу воды. Вам, наверное, нехорошо после… после вчерашнего." Она замялась. "Может, позвать… позвать кого-нибудь? Госпожу Эвелин? Или… или доктора?" Последние слова прозвучали с таким сомнением, словно "кого-нибудь" не очень хотели беспокоить моим пробуждением, а доктора боялись еще больше.

      "Нет, не нужно," – быстро говорю, стараясь придать голосу уверенности, хотя внутри все дрожит. "Только воды. И… как тебя зовут?"

      "Кэтрин, миледи," – ответила она, облегченно выдохнув (видимо, я не требовала немедленно вызвать экзорциста). И поспешила к двери, словно боясь, что я передумаю. Перед выходом она еще раз бросила на меня тот странный взгляд. Испуг-жалость-отвращение. Да что происходит?!

      Пока Кэтрин ходила за водой, я попыталась исследовать комнату при более ярком свете дня. Утренние лучи проникали сквозь щели в плотных шторах. Роскошь была показная, но сильно поблекшая. Резьба на мебели покрыта толстым слоем пыли, портьеры выцвели до неузнаваемости, на стенах – влажные пятна и обрывки обоев. Похоже, это тело принадлежит семье, которая когда-то купалась в золоте, но теперь… переживает не лучшие времена.