Акулья хватка. Нэлли Крестова

готов был грохнуться в обморок. Ослушаться меня он не мог, потому что в течении всего времени, сколько он работал на нашу семью, его мозг зомбировали: «Слово Виктории – закон». Но и кинуть того, кто щедро оплачивал ему сидение за баранкой, казалось невозможным.

      – Поехали, идиот, или выметайся! – я врезала ни в чем не повинному водителю по затылку и нажала кнопку зажигания.

      Машина, тихо заурчав, тронулась с места. А отец, не сделав попытки нас остановить, так и остался стоять, виновато понурив голову.

      Едва мы въехали во двор особняка, как на крыльцо выбежала заплаканная мама. Увидев меня, схватилась за сердце.

      – Виктория, что случилось? Твоя щека, губы… Кто посмел тебя ударить? А где папа? Я немедленно звоню в полицию.

      Наткнувшись на мой тяжелый взгляд, испуганно отступила в сторону.

      Сбрасывая на ходу пальто, я пронеслась через холл к лестнице на второй этаж. Уединившись в своей комнате, никак не могла прийти в себя. Закрывая глаза, видела отца с занесенной надо мной рукой. Не в силах справиться с бурлящим гневом, разбросала по комнате подушки и разбила о стену торшер.

      Засыпая, я слышала, как родители, не решаясь переступить порог, горячо спорили у приоткрытых дверей моей спальни.

      – Кажется, спит, – горько вздохнул отец. – А мне не уснуть, пока она не простит меня.

      – Подождем до утра, – предложила мама.

      – Я упал в ее глазах, – не успокаивался он. – Мне этого не пережить.

      – Ты чудовищно поступил, – согласилась с ним мама, – но Виктория – благоразумная девочка и должна понять, что ты не отдавал отчета в своих действиях.

      – Я думал, что потерял ее, а когда увидел с мальчишкой…

      – Ты узнал его?

      – Нет. Он так быстро испарился, что даже рассмотреть его не успел. И от Егора слова не добился. Вероятно, врет, покрывая его. Уволю к черту мерзавца.

      ***

      Разбудил меня телефонный звонок. Я потянулась и, жмурясь от солнечного света, приняла вызов.

      – Ты почему не в школе? – прошелестел в ухо ласковый Димкин голос. – Решила прогулять?

      – Кажется, меня забыли разбудить, – я громко зевнула, переводя взгляд на настенные часы.

      – Сильно ругали вчера?

      – Ни грамма! – уверила я, пытаясь понять по его тону, стал ли он свидетелем моего позора? Но то ли Димка был очень тактичным, то ли действительно не видел отцовской пощечины, но за время нашего разговора даже намеком не указал на это.

      Закончив разговор, я облизнула горячие, как кипяток губы, плотнее закуталась в одеяло и позвала маму.

      Она появилась в комнате так быстро, словно все это время стояла под дверями.

      – Проснулась? – обрадовалась она. – А мы с папой…

      – Почему отопление отключили? – я не дала ей договорить. – Зуб на зуб не попадает.

      Мама коснулась губами моего лба и, выбежав из комнаты, закричала:

      – Срочно врача! Виктория заболела!

      – Не надо врача! – я выскочила следом в одной пижаме, но остановить процесс суеты уже не смогла.

      – Немедленно в кровать! Не спорь! – рыдала мама, запихивая