Акулья хватка. Нэлли Крестова

биться. Имя Виктория говорило само за себя. Я привыкла побеждать и быть первой.

      Когда моих сверстников водили в сад, я под присмотром двух нянь рассекала на электромобиле по набережной, щедро швыряя пригоршни королевских креветок галдящим у воды чайкам. Стоило мне указать на что-то маленьким пальчиком, и желания исполнялись в ту же секунду. Из уст родителей я не слышала слова «нет». Они жили для меня и ради меня.

      – «Любуясь тобой, я забываю дышать», – говорил перед сном папа.

      – «Ты моя душа», – вторила ему мама.

      Не задумываясь, чем заслужила столь великое признание, я позволяла себя любить, баловать и возносить до небес.

      Начальная школа едва не подорвала веру в себя. Отдельные личности пытались доказать, что я глубоко заблуждаюсь в своей феноменальности. Но я была бы не я, если не сумела адаптироваться в чужеродной среде и не доказать глупым завистливым детям, чего стою на самом деле.

      К концу третьего класса мальчики дрались за право нести мой портфель, а девочки завистливо кусали губы, тихо ненавидели, но предпочитали молча переживать свое фиаско.

      К восьмому классу я слыла первой красавицей школы и любимицей учителей. Не беря в расчет Веру Даниловну, преподавателя технологии, которая упорно пыталась доказать, что руки у меня растут не из нужного места.

      – «Ты, Виктория, красивая, бездушная кукла, которая даже носки мужу заштопать не сможет».

      Слово штопать показалось столь обидным, что я не упустила случая обсудить его значение за воскресным семейным ужином. Папочка отчего-то сильно разволновался, долго измерял шагами гостиную, целовал меня в макушку и хлестал коньяк.

      – «Да как она посмела нагрубить дочке мэра? Я ей покажу!»

      Что он собирался показать учительнице, я так и не поняла. Но Веру Даниловну в ближайший же понедельник отправили на пенсию, а пришедшая ей на смену Лилия Эльдаровна, закатывая глаза к потолку, довольно реалистично расхваливала мою ленточную вышивку с безобразно торчащими нитками.

      До выпускного класса отец лично привозил меня к школьному порогу ровно за две минут до звонка. Распахнув дверцу, помогал выйти из белоснежного Мерседеса и, поцеловав в лоб, неизменно повторял коронную фразу: – «Виктория ты моя гордость».

      А его гордость, взмахнув каштановой гривой, швыряла портфель в толпу встречающих, и гордо дефилировала по школьным коридорам, ведя за собой свиту поклонников.

      Переживания относительно друзей я тщательно прятала глубоко в себе. Друзей у меня попросту не было. Меня обожали, ненавидели, завидовали, но не дружили. А мне хотелось запросто, как Ирка Иванова, треснуть Митьке учебником алгебры по голове и, роняя стулья, с визгом пуститься наутек между рядами. Один раз все же попробовала. Так Митька, потеряв дар речи от такого внимания, тут же подставил голову для повторного удара.

      А как весело и воодушевленно обсуждали девчонки пошив вечерних платьев для выпускного вечера. Но что могла рассказать им я? Нет, я, конечно, попыталась поведать о том, что мамочка с ног сбилась, выбирая между Лизой Донетти и Валентино, но одноклассницы лишь ошалело вращали глазами, не зная, как реагировать на столь неожиданные откровения.

      Единственный, кто отказался возводить меня в ранг богинь был Димка Лихачёв. Завоевав внимание девушек нашего и в придачу параллельного класса, он запросто обходился без меня. Только я, поддавшись стадному рефлексу, грустно вздыхала, глядя на его красивый профиль, писала глупые стишки и пару раз думала о нем по ночам. Но, как вы помните, я была бы не я, если бы не заставила упрямого мальчишку ответить на мои чувства.

      Целый месяц мы ходили, держась за руки, по прибрежной гальке старого безлюдного пляжа, болтали ни о чем, смеялись и даже… Но здесь я остановлюсь подробнее, потому что именно в тот день и началась моя история.

      Глава 1

      Наш семейный водитель Егор по моему приказанию припарковал серебристый внедорожник у заброшенной пристани. Постучав ногтем указательного пальца по циферблату, напомнил, что через два часа я должна вернуться к машине.

      – Сергей Федорович уже интересовался, почему ты стала позже возвращаться с занятий.

      – А ты что? – Я смерила водителя вопросительным взглядом, заранее зная его ответ.

      – Как и договаривались, сказал, что факультативы добавили.

      – Все верно, – я одобряюще похлопала его по плечу и отблагодарила вытащенной из кармана купюрой.

      ***

      В тот день все было по-другому. И воздух был необыкновенно прозрачен, и море плескалось по-особенному. И Димка смотрел на меня не так, как всегда.

      – Виктория, а ты вовсе не заносчивая гордячка, какой пытаешься казаться, – он сказал и как бы невзначай коснулся моих губ сухими обветренными губами.

      Искренне недоумевая, как меня можно было обозвать гордячкой, я привстала на носочки и, отдавая долг, громко чмокнула его в ответ.

      – Еще! – попросил он. И я снова ткнулась в его потрескавшиеся губы.

      – Еще! – не на шутку разошелся