Союз на лезвии меча. Из цикла «Хроники стародавних царств». Виктор Харебов

словно взвешивал не только слова, но и сам голос.

      – Ты говоришь как человек, который сам не знает, откуда он. Это плохо. Или хорошо. Зависит от того, что ты ищешь.

      Он повернулся к остальным:

      – Пусть сидит. Пусть ест. Кто ищет – тот сначала должен насытиться, прежде чем искать дальше.

      Молодой с плетеной прической подошел ближе, держа в руках деревянную миску.

      – Как тебя зовут, человек из вспышки?

      – Вейр.

      – Странное имя. Похоже на ветер, который уносит костры.

      – А твое?

      – Арсаг. Я внук охотника и сын воина.

      – Ты всегда так смотришь на чужаков?

      – Только на тех, кто приходит в дыму и говорит, что не знал дороги.

      Вейр слегка улыбнулся:

      – Я и правда не знал. Но, возможно, я нашел ее.

      Седой снова обернулся:

      – Если найдешь дорогу, скажи и нам. Мы тоже ищем ее каждый день – копьем, дорогой, конем и ночью под звездами.

      Вейру позволили остаться на ночь. К нему приставили юного воина – худощавого, но гибкого как ремень – с глазами цвета сухой травы.

      – Меня зовут Таргил, – сказал он, – сын Асбериха. Ты правда пришел… неведомо откуда?

      – Из будущего, – кивнул Вейр. – Из мира, где никто уже не помнит запаха шершавой кожи седла. Где лошади живут в музеях.

      – Жаль, – Таргил посмотрел на своего коня. – Мы без них – как птицы без крыльев.

      Они сидели у костра. Таргил показывал, как плетут воинский ремень, рассказывал о том, как мальчики у аланов учатся верховой езде с пяти лет. Как на шестом году жизни впервые берут лук. Как отец дарит кинжал, а мать – крест из дерева, вырезанный по их особой вере, где Бог один, но степь – его голос.

      – Ты спрашивал, где ты оказался, – сказал Таргил, не отрывая взгляда от узора на ремне. – Это земля к востоку от Аурелианума. Мы здесь уже пять зим. – Вейр слушал, не прерывая. Пламя играло на лицах, и казалось, будто время замедлилось. – Мы пришли сюда еще при отце моего деда, – продолжал Таргил. – Рим сперва звал нас врагами. Потом – братьями. Теперь мы – союзники. Или так говорят.

      Он поднял взгляд.

      – А ты… Ты не похож на человека из наших времен. Ни оружие твое, ни речь. Даже взгляд – будто ты многое потерял… и больше уже не ждешь.

      Вейр кивнул.

      – Я оказался здесь внезапно, – сказал он. – Я помню только, как туман рассеялся и я стоял у холма. А внизу были шатры. Лошади. Люди в мехах и железе.

      Таргил усмехнулся уголком рта:

      – Тогда судьба привела тебя к нам. А может, степь5 решила, что ты должен услышать ее голос. – Он протянул Вейру ремень. – Носи. Не как знак рода. А как знак, что ты сидел у огня с сыном аланов.

      Пламя потрескивало, ветер шевелил кромку шатра.

      Вейр поблагодарил Таргила за подарок, немного помолчал, затем спросил:

      – Скажи… Какой у тебя родной язык?

      Таргил поднял на него глаза, будто только сейчас понял, что Вейр говорит на совсем ином наречии и понимает ответ.

      – Ты

5

Аланы – потомки сарматских и скифских кочевников – пришли в Галлию с воспоминаниями о бескрайних просторах, ветре и конных переходах. Даже если местность была иной, они могли называть ее степью в духе традиции или в переносном смысле.