Путь Первых. 2-я часть. Бескрайний дикий мир. Александр Скопинцев

чуть поодаль от основной группы, погружённые в таинственную беседу о незримом мире духов.

      Шаман, чьё изможденное лицо было причудливо разрисовано глиной и сажей, склонился к огню. Отблески пламени плясали на его морщинистом лице, высвечивая глубокие борозды прожитых лет и придавая ему вид существа не от мира сего.

      – Духи предков говорить тревога, – прошептал он, вглядываясь в танцующие языки огня. – Я слышать их голос в ветер, видеть их знаки в полёт птиц. Они не спать спокойно.

      Зарак, обычно улыбчивый и жизнерадостный, сейчас выглядел необычайно серьёзным. Глубокие складки залегли между его бровями, а в глазах отражалась глубокая задумчивость.

      – Может, великие предки хотеть сказать про беда, что идти к нам, – произнёс он, покачивая головой. – Духи видеть дальше нас. Они знать то, что мы не знать.

      Рол сидел молча, не осмеливаясь нарушить ход этой священной беседы. Его взор был прикован к пляшущему пламени костра, в котором он тщетно пытался разглядеть ответы на терзавшие его вопросы. Вокруг него бурлила жизнь племени – женщины смеялись, звенели детские голоса, мужчины обсуждали завтрашнюю охоту. Но Рол ощущал себя бесконечно далёким от этого повседневного шума. Невидимая стена, сотканная из тревог и сомнений, отделяла его от соплеменников.

      В глубине духа он знал, что должен как-то примириться с Найрой и восстановить дружбу с Громом. Но пока единственное, что казалось ему верным решением, – это подготовка к опасному походу на север, в земли кровожадных урхов. Возможно, там, в противостоянии с жестоким врагом, он обретёт ту ясность и силу, которые необходимы ему для решения проблем внутри родного племени.

      Лес погрузился в тревожную тишину, нарушаемую лишь случайным шелестом листвы и далёким уханьем ночных птиц. Тени древних деревьев, подобно гигантским пальцам, тянулись к небу, создавая причудливый узор на фоне темнеющего небосвода. Племя Та-Ку-Ри, некогда гордое и процветающее, теперь застыло на краю отчаяния. После яростной ссоры Рола с Найрой во время великой бури казалось, что сами небеса обрушили свой гнев на племя. Воздух, прежде наполненный сладкими ароматами цветов и свежестью утренней росы, сейчас тяжелел от всепроникающего страха и гнетущей неуверенности.

      Один за другим исчезали охотники – гордые воины племени, словно поглощённые ненасытной пастью дикой природы. Те немногие, кому удавалось вернуться, несли на своих телах страшные отметины встреч с безжалостными хищниками. Их тела, некогда сильные и ловкие, теперь были изуродованы глубокими рваными шрамами.

      Тарак, молодой охотник с глазами цвета лесного ореха, едва добрался до деревни, шатаясь от слабости и потери крови. Его грудь и живот были безжалостно разодраны когтями пумы; алая жидкость сочилась из глубоких ран, оставляя за ним зловещий багровый след.

      – Она… зверь этот… как дух зла, – шептал Тарак, его голос дрожал