Волшебный вкус любви. Наталья Лакота

Нам, стажерам, предоставили по два перерыва на двадцать минут – немного отдохнуть и поесть. Уходить на обед полагалось не всем сразу, а по графику, и мне выпало обедать с Матвеем.

      Устроившись в поварской столовой, мы достали из холодильника сыр, нарезали хлеб и быстро вскипятили чай, после чего рухнули на стулья, давая отдых ногам. Жуя бутерброд, я похвалила умения Матвея, и он довольно промычал в ответ.

      – А где ты научился обрабатывать опунцию? – полюбопытствовала я.

      – Раньше стажировался в ресторане «Дикари», – рассказал он, – там её часто готовили. Богосавец меня там увидел. И переманил. Да я сам рад был сюда уйти. Молекулярная кухня – это все-таки не мое. Заумь какая-то, – он взял еще ломоть хлеба и положил на него щедрый кусок сыра. – А тут – классика. Но в «Дикарях» я посмотрел, как работать с разными ингредиентами. Даже туну смогу приготовить.

      Я промолчала, не зная, что такое туна.

      – А ты где стажировалась? – спросил он.

      – Я не стажировалась, работала в кафе, поваром.

      – В каком кафе?

      – В «Пышке», которая на юго-западном.

      – А-а, – протянул Матвей с таким разочарованием, что я почувствовала себя дилетантом на кухне.

      К восьми вечера посетители начали усиленно заказывать палтуса. Пуассонье Йован чуть не довел Дюймовочку до слез, требуя рыбное филе – и немедленно. Милан велел мне бросить мытье тарелок и перейти к Дюймовочке, помогать резать стейки.

      – Каждое филе режешь на четыре части, – показала мне Дюймовочка, потому что я никогда не работала с такой рыбой. – Стараешься, чтобы куски были одинаковой величины, ножом ведешь плавно, не измочаль рыбу. Поняла?

      – Да, – ответила я, вооружаясь ножом.

      Резать рыбу – это уже повышение! И я собиралась показать, что у меня есть определённые навыки. Правда, раньше мне приходилось разделывать на филе минтая и ледяную рыбу…

      Филе палтуса обваливалось в пряностях и жарилось на раскаленной сковороде по три минуты с каждой стороны. Я сверяла время и могла только восхититься, как безошибочно пуассонье отмерял по три минуты, даже не глядя на часы.

      Покончив с палтусом, я была переставлена на чистку креветок.

      Полупрозрачные рачки, пересыпанные льдом, так и норовили выскользнуть из рук. Пальцы скоро окоченели, но я дышала на них и не смела остановиться ни на секунду. Дюймовочка работала, как конвейер – методично отрубала креветкам головы, взрезала спинки, вынимая кишечную вену, бросала тушки в таз со льдом. Креветки вылетали из ее рук, как пули из пулемета.

      Богосавец влетел в кухню, словно смерч, но никто не оторвался от работы, хотя все сразу подобрались. Я выпрямилась, расправляя плечи, чтобы шеф не заметил, что я устала, и занялась креветками с удвоенным усердием.

      – Йован! – крикнул Богосавец, заглушая шум миксеров, шипение масла и стук ножей.

      – Да, шеф! – Йован тут же бросил палтуса, которого обваливал в пряностях, и с готовностью подбежал к шефу, вытирая руки полотенцем, заправленным за пояс фартука.

      – Рыба