Смерть и другие мои любимые женщины. Дмитрий Владимирович Сериков

мороз да по шею снег.

      Взъерепенится и ссутулится,

      Как котёнок пойдёт в разбег.

      Её не было здесь так долго.

      Резкий шум так бьёт по мозгам.

      Кошка прыгнула на дорогу,

      Только взвизгнули тормоза.

      Заскрипела машина колёсами.

      Кошка так боялась машин.

      Аж волос добавилось с проседью,

      Когда холкой коснулась шин.

      Поскорей убраться от страшного.

      Убежать скорее в кусты.

      Всё вокруг такое опасное.

      Ну куда её черти несли?

      Лай раздался так неожиданно.

      Две собаки с оскалом к ней.

      Аж дугой наша кошка выгнулась,

      Чтоб отвадить хоть как кобелей.

      И загривок у них затопорщился.

      С пасти вязкой дорожкой слюна.

      Ох, как жить нашей кошке хочется!

      Хоть стара и почти слепа.

      Вот сейчас бы взлететь на дерево.

      Свои когти вонзить в кору.

      Но парковки лишь, бэхи и мерины

      Отдыхая, хозяев ждут.

      Псы всё ближе. Рычат, беснуются.

      Кошка вовсе им не страшна.

      Не её это больше улица.

      Надо было лежать у окна.

      Зашипела она на обидчиков.

      Заблестел от ярости глаз.

      Нет, не дастся она в руки хищников.

      Будет драться в последний раз.

      – Ну-ка, кыш отсюда, блохастые.

      Кто-то сбоку топнул ногой.

      – Думал мёртвая, а ты здравствуешь.

      Отнесу-ка тебя я домой.

      В псов снежком запустив добродушно,

      Кто-то крикнул: – Я вам щас, ёп…

      Псы прижали испуганно уши,

      Развернулись и наутёк.

      А спаситель этот невидимый

      Наклонился, кошку поднял.

      И рукой, табачищем пропитанной

      Кошке мордочку почесал.

      Ба, да это сосед полупьяненький,

      Что когда-то кошку гонял.

      А сейчас её жмёт к куртке рваненькой,

      Чтобы больше никто не пристал.

      В дом пустил, прощаясь как будто бы.

      – Ты иди, старушка, иди.

      У тебя один глаз перламутровый.

      Ты им в оба давай гляди.

      По ступенькам шуршат подушечки.

      В полумраке сверкает глаз.

      Вдруг услышала:– Наша ты душечка!

      Мы боялись, что бросила нас.

      Теранулась о ногу хозяйкину.

      Замурлыкала песню свою.

      Улыбнулась хозяйка, заплакала.

      – Ну, пойдём, я тебя покормлю.

      … У окна картина привычная.

      Но по новому видится всё.

      Что-то есть в этих людях приличное.

      А не только зависть и зло.

      Кошка старая, кошка мудрая.

      Кошка знала людей всегда.

      Но не всё видел глаз перламутровый.

      Кое в ком ошибалась она.

      ЩЕНОК

      Он не видел любви и ласки.

      Только боль и людское зло.

      Пока кто-то купался в сказке,

      Он корябал душу о дно.

      Он не чувствовал нужность кому то.

      Лишь брезгливость и пустоту.

      Словно