Последний конвой. Часть 2. Виктор Романович Саморский

на убийство сослуживца? Этого просто не может быть!

      Мозг отказывается верить в происходящее. Он все еще жив и даже не ранен, хотя штурмовик продолжает стрелять почти непрерывной очередью. И тогда его озаряет.

      А ведь Румын изо всех сил старается не попасть. Он же целит мимо меня!

      Но тогда возникает вопрос, а куда же он так отчаянно палит?

      Стивен стремительно оборачивается и видит то, чего никак не ожидал. Всего в паре шагов огромное четырёхпалое чудовище, обросшее грязной шерстью. Из приоткрытой пасти капает слюна, сверкают два ряда острых, как бритва, зубов.

      Мозг лихорадочно обрабатывает поступившую информацию, а потом выдает вердикт – одичавший пес.

      И он сейчас нападет…

      Стивен пытается сорвать автомат с плеча, хотя умом понимает, что уже поздно. Животное слишком близко, а ремень утянут почти до отказа, нужно еще перекинуть через голову. Времени на это попросту нет.

      Он успевает заслониться Калашом, зубы обезумевшей от голода твари сходятся на металле с противным клацаньем. Пес трясет головой, рычит, не разжимая клыков, скалится, пытаясь вырвать автомат из рук. Вязкая слюна капает прямо в лицо. Он морщится и зажмуривает левый глаз. Щиплет.

      –…и-и-и-в-в-не-ше-ве…, – орет Румын, но ветер уносит прочь остаток фразы. Свистят пули, лицо обдает потоком горячего воздуха.

      Сейчас он меня застрелит.

      Стив вытягивает руки вверх, насколько позволяет ремень, чтобы отодвинуть собачью морду хотя бы на пару лишних сантиметров. Впрочем, это ненамного увеличивает его шансы остаться в живых. У Румына всегда были руки кривые.

      Калаш послушно выплевывает свинец, одна за другой, в тело пса впиваются сразу три пули. Животное хрипит, бьется в агонии, заливает лицо Стивена ярко-алой пенящейся кровью.

      Он все-таки попал!

      Сердце бешено колотится, адреналин разгоняет биохимические реакции. Стивен скидывает с себя тело мертвой собаки, вскакивает на ноги и только теперь понимает, что еще ничего не закончилось. Он видит, что напавший пес, был всего лишь авангардом стремительно атакующей своры, не менее чем из сотни голов.

      Об одичавших стаях домашних животных ходили жуткие легенды, но все это было где-то далеко, на окраинах Метрополии, в диких безлюдных степях окраины. Иной житель Столицы мог ни разу не увидеть собаку и за всю свою жизнь. В Краснограде собаки водились, Стивен видел сторожевых пару раз. Вот только сейчас он не в Столице и даже не в Краснограде, а в самой настоящей глуши. Как раз там, где эти злобные твари и обитают.

      Стивен срывает автомат, снимает с предохранителя, досылает патрон в патронник, прижимает приклад к плечу.

      Слишком много целей. Нужно определить приоритеты…

      По телу, словно судорога, проходит импульс воли, разум заволакивает туман медитации, сознание делает шаг назад. Глаза ищут цель, мозг принимает решение, руки вжимают приклад в плечо еще сильнее и нажимают спусковой крючок. Калаш грохочет, заложив уши. Он больше не руководит собственным телом, а превращается в пассивного наблюдателя.