Последний конвой. Часть 2. Виктор Романович Саморский

засмеялся Макферсон, – отказ одного двигателя – штатная ситуация, которая даже не считается авиационным происшествием.

      – И что нам теперь делать?

      – Продолжать полет и молиться.

      Глава 6. Лидия

      День двадцать второй, вроде бы утро, но пока совсем темно

      ***

      Увы, из-за бури двигались мы очень медленно, а затем и вовсе остановились. Насколько я поняла из невыносимо хрипящей и завывающей, как Кентервильское привидение, рации, произошло что-то неординарное. Прямо ну вот совсем из ряда вон…

      Однако говорить об этом открыто в эфире не стали, как всегда темнят наши руководятелы, наводят тень на плетень в не такой уж и ясный день. На мой взгляд, это самый настоящий идиотизм. Все равно ведь шила в мешке не утаишь. На кой черт разводить секретность в нашем маленьком сообществе? Все равно новости и слухи разлетаются по лагерю со скоростью звука. Боятся паники? Да от безызвестности, особенно когда ты плетешься со скоростью улитки где-то почти в самом хвосте колонны, фантазия иногда так разыгрывается, что мама не горюй. По себе знаю. Реальности нипочем не поспеть за моим воображением. Какие только кошмары и ужасы в голову не лезут.

      Быков немедленно скомандовал «стоп конвой» и всем категорически запретил покидать машины в связи с непогодой.

      – Ждем окончания бури, – провозгласил он в тишине салона, отключив рацию, – как только стихнет ветер, будем строить лагерь для дневки.

      Значит, ночной переход окончен. По идее, уже давным-давно утро, но за окном непроглядная темень, а точнее, серая мгла пыльной бури. Где мы? Ничего не понять. Буквально в двух шагах от машины видимость падает практически до нуля. Даже не по себе становится.

      Короче говоря, заглушили машины, сидим, ждем посыльного, слушаем свист ветра и шорох песка о железные бока суровой военной машины. Минут через пять прискакал Чекист на УАЗике, забрался в и без того переполненный до отказа салон броневика, содрал с лысины самодельную чалму и какие-то стремные очки, откашлялся и хрипло сообщил:

      – ЧП (прим. Чрезвычайное происшествие), Родион Сергеевич, три автомобиля отстали от колонны. Пытался искать, чуть сам не заблудился. Не видно ни черта! Пришлось возвращаться.

      Эмиссар с грустью поглядел на песочную круговерть за окном и велел:

      – Ждать! Закончится буря, организуем поисковую. А пока ничего не предпринимать.

      – Есть! – бодро откликнулся политрук и покинул броневик, опять напустив полный салон пыли.

      Теперь ворчали и отплевывались все. Намертво зажатая в угол спинкой сиденья и мощным торсом сержанта, я понимала, что долго не выдержу пытки теснотой. К тому же очень сильно разболелась голова. Наверное, от недостатка кислорода и сугубо мужских запахов военной формы, сгоревшего пороха, сапожного крема и паршивой солярки. У нас в скорой пахнет совсем по-другому; не сказать, что благоухает фиалками, но вполне сносно.

      Смыться бы отсюда. Вот только как покинуть машину, не побеспокоив остальных? Да и как я найду «скорую»