Назад в молодость. Евгений Андреевич Силаев

вопрос заставил задуматься.

      ***********************************************************

      Порывшись на условно-своих полках, я понял, что форма у меня есть. Штаны-треники, какая-то футболка бело-желтого цвета и кроссовки, которые оказались малы. Ничего, пару раз побегаю в них и разношу, пусть и через боль.

      Шурик удалился на кухню, после чего в комнату сразу вошел Электроник. Он предупредил, что они пообедают, а потом отправятся по делам. Куда именно, не уточнил, да я особо и не интересовался.

      Мутные они какие-то. За все время моего пребывания в личине Модестаса Чеснаускиса мы пообщались от силы раза три (последний был сегодня). В остальное время парни либо спят, либо мы на лекциях, либо они ушли «по делам». На секунду во мне проснулся журналист-расследователь (откуда он взялся? расследованиями я не занимался), которому ОЧЕНЬ СИЛЬНО захотелось выяснить, что за дела. Шпионаж, слежка, прослушка – все как полагается. Но я подавил этот порыв. Не мое дело.

      Куда важнее решить, чем заняться. Взятые книжки я давно уже прочитал и даже вернул на место, хотя обычно взятое с буксорса обратно не возвращалось. Оставалось трофеем. Нахожу в вещах Набокова, купленного перед судьбоносной встречей с Серегой, думаю уже взяться за него…. и не решаюсь. В памяти всплывает факт из истории отечественной литературы. Набоков был запрещен в СССР, а впервые начал печататься на исходе 1980-ых, до которых пока далеко (напомню, на дворе 1985). А потому светить «запрещенкой», так еще и со «странным» годом выпуска, совсем не хотелось.

      Погрузившись в свои мысли, выхожу в коридор и иду в сторону лестницы. Как выглядит окружающая обстановка? Обычно. Как кишка: длинная, узкая и свет в конце пути. Двери справа и слева, кухня этажом ниже, душ там же. А тут старый-добрый жилблок.

      Замечаю, как в сторону заветной 305 комнаты идет Катя. После того раза мы с ней еще не пересекались. Надо, наверно, объясниться, почему я ушел ночью. Или не надо?

      – Привет, – сказал я. Что-что, а поздороваться надо.

      Она обратила на меня внимание и посмотрела холодным взглядом, как бы презирая и игнорируя одновременно. Потом молча зашла в комнату и сильно захлопнула дверь.

      В принципе, меня предупреждали. Неприятно, конечно, но теперь я понимаю, каково тем, кого «поматросили и бросили».

      С той лишь разницей, что мне плевать. После пары лет застоя небольшой движ полезен. Это вам любой врач скажет.

      ****************************************************************

      Больше ничего примечательного не произошло, и я спокойно уснул в гордом одиночестве. «Дела» моих соседей-горемык затянулись, скорее всего.

      Зато утром они были на месте. Не успел я глаза раскрыть, а оба уже делают зарядку. Все, как любят физруки: наклон под прямым углом, руки тянутся к носкам.

      – Доброе утро! – хором, громко и четко проговорили они.

      – Дбр утр, – промямлил я в ответ что-то несуразное.

      И пошел умывать лицо. Холодной водой, ибо так быстрее проснешься.

      По пути в универ выясняется, что физра у нас на второй паре.

      – А первой что? – интересуюсь.

      – Ничего, – сказал Электроник.

      – А нафига мы тогда премся заранее?

      Парни