Либерия. Равена Фрол

сундуке прошлого века.

      Мира не ответила. Она не хотела сейчас объяснять, почему ощущает, будто вчерашнее письмо всё ещё звучит внутри неё. Будто слова, записанные когда-то, всё ещё движутся по её сознанию, как чернила под кожей.

      – Тебя зовут в кабинет, – сказала лаборантка в дверях. – Савельев уже ждёт.

      Мира тяжело выдохнула:

      – Иду умирать.

      – Умри достойно. А если вызовут полицию – я не при делах, – Тая снова подмигнула.

      Кабинет профессора Савельева был похож на хранилище манускриптов, которым кто-то придал форму кабинета. Бумаги, книги, пыль, кипы дел, запах табака и старой кожи. Савельев сидел за массивным столом, в очках, которые больше походили на театральный реквизит.

      – Присаживайтесь, Ветлина. – Он кивнул на стул, даже не поднимая взгляда. – Мне пришло заключение по вашей реставрации хроники Доминика Фреда. У меня есть вопросы.

      – Это звучит как приговор.

      – Пока – как сомнение. Вы внесли в заключение пункт о фрагменте, который «не поддаётся дешифровке и, вероятно, принадлежит инородному тексту».

      – Всё верно.

      – Это версия. А нужна – верификация. Здесь – наука, Ветлина. А не «архивный триллер», как вы любите.

      Мира чуть сжала челюсть.

      – Я могу представить обоснование. Но – с учётом времени. Я работаю над параллельным проектом.

      – Как всегда. – Савельев откинулся на спинку стула. – Слишком много «если» в ваших отчётах. Слишком много тишины между строк.

      Мира ничего не ответила. Он был прав. И не прав одновременно.

      Когда она вернулась в лабораторию, Тая уже варила раствор для очистки поверхности.

      – Выжила? – спросила она.

      – Почти. Но, думаю, его просто задевает, когда что-то выходит за рамки привычного. Он делает вид, что всё под контролем, но в глубине – ему это даже интересно. Что-то в таких текстах его цепляет, хоть он и делает вид, что скептичен.

      – Что-то новое вспомнила?

      Мира опустила взгляд на стол, на пергамент. Один из символов будто слегка сместился. Или это ей показалось.

      – Пока нет. Но иногда кажется, будто я слишком долго вглядываюсь в текст – и он начинает смотреть в ответ. Просто ощущение.

      Тая не стала шутить. И это пугало больше, чем любые слова. Она больше не пыталась всё объяснить. И не просила ответов.

      Библиотека встретила их молча – без тайн, без знамений. Столы были пусты. Полки – закрыты. Только воздух был другой: густой, как настой из времени и слов.

      Мира стояла у окна. В руках – книга. Та самая. Она была пуста, но не без смысла – как страница, на которой только предстоит начаться чему-то важному.

      – Думаешь, теперь всё? – спросила она, не отводя взгляда.

      – С чего бы? – Тая села рядом. – Может, всё только начинается.

      Книга лежала на столе. Обычная. И всё же особенная – потому что именно они решат, что в ней появится. Если появится.

      – Мы ведь можем просто уйти, – прошептала Мира.

      Тая кивнула.

      – А можем остаться. И попробовать написать –