Борей. Книга 1. Дятел. Владимир Алексеевич Бабушкин

Лукавого?

      – Идите уже отдыхайте, Родионова! Горбатого могила исправит! – со смехом махнул я девушке на выход. На тот момент я еще не понял, что девушка намекнула на не совсем точную формулировку объявления благодарности. А я что подумал? Вообразил себя неотразимым Нарциссом! Иногда намеки имеют двоякую сущность. Мелочь, казалось бы, а неприятно.

      Глава 4. Подготовка к смотру

      Я проснулся по своим биологическим часам, индикатор над дверью показывал пятнадцать минут седьмого. До побудки бойцов осталось чуть меньше двух часов. Подсознательно оценив спокойную окружающую обстановку, я отрешенно разглядывал ровный белый потолок, освещенный скрытыми за антресолями софитами. Торопиться было некуда, и я на пару минут погрузился в события вчерашнего дня. Тут же ненавязчиво всплыли связанные с этим воспоминания прошлых лет. Чуть больше месяца прошло с того момента, когда я получил на плечи долгожданные погоны офицера. Мой отец был известным в своих кругах человеком. Он был доктором технических наук и работал в институте над темами, о которых не распространялся даже во время пикирующего застолья. По всем раскладам меня ждала «зеленая улица», выбери я подобную стезю. И до двенадцати лет я строго катился на коньках по проторенной научным руководителем, (а по совместительству моим батей), ледовой дорожке. Но в один из праздничных дней поперек курса прошел ледокол в виде его брата и моего дяди Игоря Владимировича Смирнова. Полковник российской армии появился на пороге нашей квартиры, сверкая золотом погон с белыми аксельбантами и целого иконостаса медалей и орденов. В тот момент я просто пропал и, кажется, весь вечер смотрел на обретенного дядю с видом восхищенного негра из Эфиопии, впервые почувствовавшего спиной неоспоримые преимущества металлической лопаты белого человека по сравнению с бамбуковой дубинкой. С этого дня все мои помыслы были связаны только с армией. Любую науку, изучаемую в школе и факультативно вталкиваемую в голову моим отцом, я теперь рассматривал через призму военного применения. Эти помыслы заставили меня записаться в секцию каратэ, где я, несмотря на упущенный возраст, неплохо преуспел. У меня при поступлении в училище был синий пояс и восьмой «кю» по этому виду спорта. Конечно, пять лет в училище, а особенно первые два года в казарме, смыли эту праздничную новогоднюю мишуру. Но зато сформировали у меня два основополагающих принципа офицера. Честь и долг – вот что оказалось в остатке после осыпавшихся внешних атрибутов. Отец не одобрял, но и не возражал против моего выбора. Среди военных, хоть и в редком исключении, встречаются профессора и даже академики. Единственное, что он потребовал, это чтобы я поступил на факультет с уклоном на кибернетику. На нашем курсе было четыре факультета: астрофизика, вооружение, бионика и, конечно, кибернетика. Кстати, все абитуриенты имели обобщающее клише по принципу выбранного профиля. «Звездуны», «Капсюли», «Ботаники», ну и соответственно, мы – «Стоматологи». Почему «стоматологи», я не знаю. Видимо, кто-то из шутников