Партия Миры. Камила Соколова

близко, что я задевала его при каждом движении.

      – Ну? – не выдержал Роберт.

      – Я хочу… – мой мозг работал быстро, очень быстро, предлагая варианты пыток: от «пробежать голым по улицам Стокгольма» до требования выколоть правый глаз. Но потом меня осенило. Конечно. Идеально.

      Быстро смахнув его руку со своего подбородка, я задрала голову еще выше, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Мне хотелось видеть его реакцию, хотелось насладиться ею сполна и не пропустить ни одной секунды, пока он будет осознавать мои слова.

      – Я хочу, чтобы ты стал моим парнем на все время, что мы пробудем в Стокгольме.

      «И еще я хочу, чтобы ты влюбился в меня, гад, за эти три недели, а потом я хочу тебя бросить, растоптать твое сердце и станцевать на нем джигу. Хочу, чтобы ты понял, каково это, ощущать, когда тебя бросают. Хочу сбить с тебя самодовольное выражение, когда ты поймешь, что тоже можешь страдать», – эта часть торжественного выступления была перенесена во внутренний монолог.

      Его глаза расширились, на лице застыло недоверчиво-брезгливое выражение, он смотрел на меня, как на красного слизня, который заполз ему под мышку.

      – Что ты сказала? – переспросил он.

      – Ты все правильно расслышал, – я скрестила руки на груди. – Хочешь получить клюшку – должен отказаться от любого флирта, поцелуев и… – мои брови многозначительно поднялись, – ну ты понял, с другими девушками.

      Он сделал два шага назад и рассмеялся. А я вдохнула полной грудью – пока он стоял так близко, кажется, я забыла, как это делать.

      – Ты не серьезно, так ведь? – он провел руками по волосам.

      – Очень даже серьезно.

      – То есть ты хочешь, чтобы я флиртовал, целовал и… – он тоже поднял брови, – тебя?

      Мои глаза распахнулись от всполоха жара, возникшего от его слов. Вот это поворот.

      – Э-э, давай мы не будем вписывать все эти активные глаголы в наш с тобой договор, – пробормотала я, ощущая, как во рту пересохло от такой перспективы. – Давай сосредоточимся на общем смысле условия.

      Роберт усмехнулся и протянул, почесывая шею:

      – Интересно… ты хочешь сосредоточиться на смысле того, чтобы я стал твоим парнем, но не думал о поцелуях и сексе? Это как?

      О, вселенная, дай мне сил.

      – Давай назовем это… не знаю, фейковым, ненастоящим парнем, который просто исполняет свою роль. Сопровождает меня везде, мил со мной, защищает и окружает вниманием, – я очень старалась звучать бесстрастно, с легкой ноткой скуки.

      Выражение его лица изменилось, словно его осенила мысль:

      – А-а, так ты всегда этого хотела, а тут такой шанс подвернулся… Признавайся, мартышка, что влюблена в меня, – сказал он, и в его словах послышалось превосходство.

      Я закатила глаза и подумала, что за «мартышку» надо бы заставить его целовать салфетки, которыми я вытирала руки.

      – Ты и правда идиот? – вырвалось у меня. – У меня все же всегда была надежда, что капля разума у тебя есть. Ну не может природа так щедро одарить твою