Изумруд для монстра. Алёна Данилова

заявил кто-то из парней. – Сама вспомнит и пулей прибежит.

      – Ага, вспомнит она, жди да радуйся, Агафон, – фыркнула Алла.

      – Не только не вспомнит, но ещё и забыть успеет, – добавил Влад, присоединяясь к Алле.

      – Ребят, может, не стоит? – послышался нерешительный голосок Лизы.

      – Ещё как стоит! – заявила Алла. – Так что давай, Стася, ноги в руки и бегом к нам!

      – Да зачем? – повысила я тон, чтобы перекричать галдящую как стая птиц толпу.

      Вот засранцы! Они по голосовой разговаривают. А мне отдувайся. Знают же отлично, как мне важен этот роман, и всё равно продолжают звать. Нервничая, я прикусила палец, сдерживаясь. Это был не гнев и не злость. Возможно, больше я испытывала обиду. Они любили тянуть кота за одно место, а часики-то тикают, и время совершенно не на моей стороне.

      – Блин, вот заладила, зачем то и зачем это, – начал кривляться Влад. – Ай, за что, я же шутя! Да блин, Алла, перестань меня бить. Всё, молчу, молчу, только успокойся.

      – Стася! Говорю в последний раз: иди к нам. Вопросов не принимаю, и отвечать на них мы не собираемся, даём тебе полчаса, мы в кафешке «Алый тюльпан». – И Алла отключилась, после чего послышались гудки.

      Я обречённо положила трубку на место. Посмотрела на стоящую рядом бабушку и произнесла:

      – Постараюсь скоро вернуться.

      – Да не торопись ты, – махнула рукой бабушка. – Всё хорошо. Я тут и без тебя вечером справлюсь. Только зонтик не забудь.

      – Но на улице же не обещали дождь, – нахмурилась я, ощущая, что бабушка чего-то недоговаривает.

      – Кто знает, – пожала она плечами и ушла в свою комнату, оставив меня одну.

      Порой мне очень тяжело понимать людей и их поступки. Из-за этой проблемы в школе я являлась белой вороной, девочкой, которая не такая, как все. Одноклассники лет с четырнадцати начали пить и курить, ругались матом, а при классном руководителе притворялись паиньками. Но всё было лишь маской, притворством, которое они использовали каждый раз. Помню, как сейчас, тот день. Поход, ребята притащили с собой выпивку и бегали за кусты, чтобы выпить. Не вытерпев такого, я решила пожаловаться учительнице, а в ответ услышала:

      – Ты это доказать сможешь? Если нет, то сиди молча и не мешай остальным отдыхать. Лучше бы так на уроках отвечала.

      На душе стало паршиво, вроде бы столько лет прошло, но больно. Не только от ответа учительницы, но и потому, что после того происшествия ребята начали эмоционально уничтожать меня. Их обидные обзывалки, придавливание партами. Больше всех выделялся Аркадий, который при каждом удобном случае говорил гадости в лицо. Видя мои слёзы, он ухмылялся и ещё больше начинал задирать нос. Именно от него пострадали школьные принадлежности, и тогда-то родители забили тревогу. Я же молчала и не рассказывала им о буллинге.

      – Да ваша дочка ответить не может, – беспощадно возразила учительница, когда был созван комитет. – Да и ребята хорошие. Они ей что-то сделали? Синяков нет, и она ни разу ко мне не подошла.

      Ложь из её уст, она прикрывала себя. Ведь я не могла заступиться