Последний конвой. Часть 3. Виктор Романович Саморский

Она все еще была здесь, совсем рядом, но оставила в покое, дала немного собраться с мыслями.

      Принесли легкую чистую одежду, натянули на израненное тело, вновь причиняя страдания. Затем посадили на жесткий стул с прямой спинкой, на всякий случай связав руки сзади. Хотя сил сопротивляться у Джона не было совсем, он невольно отметил – китаезы боятся его даже сейчас. А потому перестраховываются.

      Он снова открыл левый глаз, правый окончательно заплыл, огляделся вокруг с любопытством. В комнате осталось только двое – давешний экзекутор-здоровяк и плотного телосложения седой китаец, совсем недавно отдававший распоряжения. Несколько масляных светильников разгоняли тьму. Из мебели – только убогий стул под ним, да пыточное приспособление на стене.

      – Как вы себя чувствуете? – спросил Седой по-английски. На удивление мало ошибок, вот только произношение оставляет желать лучшего.

      – Замечательно, – прохрипел в ответ Джон, – никогда не чувствовал себя лучше.

      – Значит, вы понимаете меня, – усмехнулся собеседник, – может поговорим?

      – Нам не о чем разговаривать, – отмахнулся Шеридан.

      – Это вам только кажется, – нараспев произнес Седой, – поверьте, Джон, у меня есть чем вас удивить.

      Он повернулся к здоровяку и недвусмысленным жестом кивнул головой на выход. Помощник немедленно повиновался.

      В голове шумел прилив, не давая сосредоточиться. Прячущаяся за тоненькой шторой боль слегка пошевелилась, напомнив о себе. Джон закрыл глаза и отвернулся, однако мысленно подметил, что китаец назвал его по имени.

      Впрочем, а чему я удивляюсь? Асур наверняка сообщил хозяевам не только мое имя, но и всю подноготную разговора с Джарвалем. Иными словами, проклятые китайцы и так знают обо мне почти все.

      Зачем тогда допрос?

      – Что вам от меня нужно? – скривившись, процедил Джон.

      – Мне нужны ответы на вопросы.

      – Предпочитаю сдохнуть, оставив вас в полном неведении.

      Седой нахмурился.

      – Ваше упрямство мне вполне понятно, Джон. Вы – сильный духом человек и достойный соперник. Мои подчиненные убеждены, что могут сломить вашу волю. Но я склоняюсь к обратному утверждению.

      Джон ухмыльнулся.

      – Тогда к чему вся эта комедия?

      Он снова отвернулся и равнодушно уставился в угол.

      – Хочу вам предложить, – задумчиво протянул Седой, – а давайте поступим так: я кое-что расскажу, а вы просто послушаете. Вас ведь не сильно затруднит просто слушать? Не вступит это действие в противоречие с вашими убеждениями?

      Джон ухмыльнулся.

      – А после рассказа, если у вас будет на то желание, мы поговорим. И тогда, если вы захотите, конечно, то сможете переменить собственное решение. И никто вас за это не осудит.

      – Говорите, – не стал спорить Джон, – заткнуть уши я не могу – руки связаны. Так что у меня нет выбора.

      – Выбор есть всегда, – назидательно произнес Седой.

      – Азиатская философия, – отмахнулся Джон.

      – Это у Западного мира философские доктрины, а Восточная мудрость