Лунный король. Горос

поцеловал ее в мокрую щеку.

      – Теперь, родная, отплати за доброту моему спасителю. А то он несколько потратился, вытаскивая меня с того света.

      Девушка подошла к Муну, с интересом рассматривая его, протянула руку. Тот начал было вежливо отказываться, но ее отец настоял:

      – Пей-пей, землятик! Это самое малое, что я могу для тебя сделать…

      Впрочем, возражая, в душе Мун опасался, что они передумают. Не в том он нынче был положении, чтобы джентльменствовать. Потому, выпустив клыки, с наслаждением присосался к нежной девичьей коже.

      Когда с благодарностями и любезностями, а также оплатой долгов было покончено, папаша-вампир весело объявил:

      – Ну а теперь будем ложиться спать. Завтра нас ждет новая ночь!

      Мун завалился на жесткий каменный пол и весь день проспал без задних ног: настолько вымотали его пережитые впечатления, непосильный труд, кровавый спорт и долгая бессонница. Ему снилась Земля с ее просторами, лесами и реками, переполненными людьми городами; друзья и близкие – все то, что теперь для него безвозвратно утеряно.

      Проснулся он бодрым и отдохнувшим и, глянув на своих поднимающихся с лежанок новых друзей, весело подумал: «А ведь жизнь не так уж и плоха! Особенно когда рядом с тобой хорошие приятели и есть дом!» И, отодвинув каменную дверь пещеры, он шагнул в окутанный сумерками каменный мир: еще такой чужой и странный вчера, но уже такой привычный и понятный сегодня.

      Часть II: Между тьмой и светом

      5. До кровавого пота

      В лунном обществе не было принято называть друг друга именами. Тут значение имел лишь статус, определяемый исключительно размерами тела или мышц. Мун поначалу поражался, как такое вообще возможно. Однако потом провел параллель с земными животными. Взять тех же котов и кошек. Это люди знают, кто из них Барсик, кто Васька, а кто Мурка. Самим же животным достаточно взглянуть на другого представителя своего кошачьего рода, чтобы понять, кто перед ним: самец или самка, зажравшийся домашний толстяк или помоечный бродяга, доходяга с ободранными плешивыми боками или свирепый боец с поцарапанной в кошачьих потасовках мордой. Нечто подобное было и тут. Вот только Муна, привыкшего классифицировать окружающих по именам, такой порядок вещей не устраивал. Потому ради простоты сам для себя он все-таки дал прозвища своим новым знакомым.

      Девушку он назвал Евой – по аналогии с библейскими преданиями. Ведь она и ее кавалер были первыми, кого он повстречал тут. С той лишь разницей, что это были первые вампиры, а не люди. Впрочем, и Луну после всего увиденного Раем не назовешь… Что касается ее отца, Мун особенно выдумывать не стал, а прозвал его просто – Шрам. Это несмотря на то, что, как и на любом нормальном вампире, прочерченные когтями борозды на его лице довольно быстро зажили, от них не осталось и следа. И все-таки прозвище Мун менять не стал.

      Поначалу, когда он, забывшись, называл своих новых друзей этими кличками, оба вампира весьма удивлялись.

      – Ты прямо как те психи.