Бог бережёного. Сергей Петрович Волошин

и доставлен районный отдел, а при допросе у дознавателя услышал: «Лёша, ты же сын самого Виктора Ивановича Береженого. Как тебе не стыдно? Это же холодное оружие, уголовная статья! Здесь работать некому, а ты дурака валяешь, память об отце мараешь…»

      Знаменитую Мариупольскую школу милиции, что тонет в зелени тополей на проспекте Строителей, Береженый закончил с отличием. Поработал патрульным, покатался по разборкам квартирных краж в следствии, пока, наконец, не грянул 2014 год, и у Алексея появилось тревожное предчувствие начала гражданской войны, где каждому человеку, независимо от места жительства и политических пристрастий, предстояло сделать выбор стороны.

      В середине апреля, когда над зданием городского совета Мариуполя вместо сброшенных ниц жёлто голубых полотнищ уже развевались флаги Донецкой Народной Республики, в городе началась стрельба. В один из вечеров около здания части внутренних войск были расстреляны участники протестных митингов. В воздухе ещё стоял запах пороха и крови, а официальный Киев по всем телеканалам уже безапелляционно и угрожающе объявил, что доблестные украинские спецслужбы ликвидировали каких-то неустановленных террористов, пытавшихся захватить военную часть. Но Береженый, как, впрочем, и все его коллеги, знал, что были убиты простые мариупольские парни, и этот расстрел был сознательно организован неустановленными спецслужбами.

      Один из выживших, но раненых в апрельском побоище так и рассказал Алексею: «Как всегда, тусовались возле горсовета, тыщи полторы народа стояло, вдруг подъехали на «Жиге» какие-то мужички. Говорят, мол, мы «беркутовцы» из Донецка, пострадали на майдане, а их какую-то девушку, активистку, задержали наши вэвэшники и держат в части. Надо, мол, решить. Ну, что, пацаны – человек тридцать – сорвались и, сломя голову, двинулись к части, у нас с вэвэшниками был договор – они не трогают митинги, мы не вооружаемся и не трогаем их. Вышел к нам командир, сказал, что никакой девушки у них нет, и что задерживать людей вообще не в их компетенции. И тут началось… Стреляли по людям непонятно кто, неясно откуда, то ли с территории части, то ли из-за жилых домов. Народ врассыпную. Кого-то покрошили прямо перед воротами части, а кого догоняли и добивали люди в чёрном… Экипированы, как черти».

      Люди в чёрном. Тогда в Мариуполе эти три слова вызывали оторопь даже у самых отважных. О людях в чёрном говорили повсюду, но кто они – существовали только слухи, намёки и предположения. Как-то знакомый офицер шепнул Береженому: «Лёша, может быть, там есть и наши, но люди говорят, что это иностранцы. Или американцы или британцы или израильтяне. Впрочем, для нас это не имеет никакой разницы». Звучало зловеще, ибо сразу же появилось предчувствие, что в Мариуполе готовится что-то более кровавое и массовое. После майского сожжения Дома профсоюзов в Одессе это кровавое и страшное переместилось в Мариуполь и случилось в День Победы – 9 мая.

      Новость о том, что украинские войска вошли в город и устроили бойню отказавшихся