Записки о виденном и слышанном. Евлалия Казанович

Кириакович спросил, для чего нужна мне эта книга: для экзамена или для какой-нибудь работы. Очень не люблю я подобных вопросов!.. Ну, пришлось говорить, что не для экзамена, а так себе, просто самой интересно прочесть ее, т. к. я сдавала Шляпкину отдел по древнему театру, а этой книги не успела тогда прочесть.

      – Вы что ж, интересуетесь театром? – спросил Пиксанов.

      – Немного, – неохотно ответила я.

      – И именно петровским?

      – Нет, скорее новым, начиная с Грибоедова, а старым – так, для общего знакомства.

      – Ага! Ну вот как это хорошо, значит, наши с вами интересы сходятся; я тоже как раз этим интересуюсь. Что ж, вы уже выяснили себе какую-нибудь определенную задачу, наметили себе какой-нибудь один вопрос или накопляете пока общие сведения?

      – Да. Я пока еще не имею возможность ни над чем работать, пока не окончу курсов, а после – может быть.

      – Так. Так пожалуйста, если я смогу чем-нибудь быть полезным вам, когда вы приступите к работе, – обратитесь ко мне во всякое время. Я этим давно уже занимаюсь и потому, может быть, помогу вам кой-какими сведениями; очень буду рад помочь вам. Я мечтаю о том, чтобы привлечь к разработке истории театра коллективный труд; эта область у нас так мало исследована, что одному никак не управиться. Я даже хочу на будущий год объявить в своем семинарии курс истории театра60. Но вам, конечно, семинарская работа не может представить никакого интереса и пользы, вы, вероятно, уже можете работать вполне самостоятельно, так что я могу вам предложить только свои товарищеские советы, и это помимо курсов, приходите ко мне прямо на дом.

      Я очень поблагодарила Пиксанова. И вот тут и вышло то, о чем я говорила вначале. Ведь я не знаю, думала ли я когда-нибудь серьезно над научной работой о театре, а здесь вышло так, что я именно о ней и говорила. Так Пиксанов меня и понял, не знаю только, по моей ли уж вине или просто так. Может быть, я голосом и всем своим видом говорила больше, чем словами, и он, зная, что я давно на курсах, что я когда-то что-то читала о Гоголе вместе с ним самим и Сиповским на нашем Гоголевском вечере61, мог вывести заключение о моих занятиях наукой. Положим, я заявила, что сейчас ничем не занимаюсь, но ни своего интереса к науке, ни занятий в прошлом, ни возможных в будущем я не отрицала.

      А это все оттого, что в тот момент, когда я говорю, я вдохновляюсь прошлым и оно как бы становится для меня настоящим… Так и выходит, что я невольно внушаю людям мысль о своей научной работе, которой, в сущности, нет.

      Вечером. Не шекспировским ли «Усмирением строптивой» навеяны эти сварливые жены комедий Сумарокова*? Источник как будто бы тот62.

      А стремление русских дам к французам и французскому, так же как и выражения вроде: «Да еще за такой дамой, которая адорабль и которая тот один имеет порок, что в Париже не была» (Дюлиж в комедии «Пустая ссора», явл. XIII), – Фонвизин, верно, ближайшим образом взял у Сумарокова, т. к. дама из его «Бригадира», увлекающаяся по-французски воспитанным дураком Иваном, и сам этот Иван – точные сколки с сумароковских французящихся дам

60

В 1912–1913 учебном году Н. К. Пиксанов вел семинарии по новой русской литературе по темам: «Александровское время», «Тургенев» и «Николаевское время», а семинарий «Эволюция комедии в XIX в.» вела Т. М. Глаголева.

61

Имеется в виду Гоголевский вечер на ВЖК, состоявшийся 22 марта 1909 г.; одним из инициаторов и организаторов вечера была Казанович; на вечере выступали В. В. Сиповский, Н. К. Пиксанов и Казанович; см.: Дневник одного живого существа. С. 151–156.

*

«Вздорщица», «Пустая ссора», «Три брата совместники».

62

Продолжая подготовку к экзамену у И. А. Шляпкина, Казанович здесь и далее упоминает комедии А. П. Сумарокова «Вздорщица» (Бурда – имя главной героини), «Пустая ссора» (один из персонажей – Дюлиж), «Три брата совместники», «Рогоносец по воображению», «Мать, совместница дочери»; Д. И. Фонвизина «Бригадир», а также «Усмирение строптивой» У. Шекспира.