Записки о виденном и слышанном. Евлалия Казанович

год, когда приехала мама и Тото, я с последним отправилась на одно из заседаний. Щербатской был там. Я познакомила его с Тото и звала приходить опять. Он обещал, но не приходил. Затем еще позже он убеждал меня заняться санскритским языком, чтобы изучить потом индийскую философию, предлагая свои услуги. Я сказала, что философию оставила, т. к. не чувствую в себе никаких способностей к отвлеченному мышлению, и занимаюсь литературой. Он посмотрел на меня как бы с сожалением:

      – Надеюсь, хоть не русской, по крайней мере?

      – Именно русской, – рассмеялась я.

      – Неужели она может быть интересна! – с искренним изумлением отозвался Щербатской.

      Вскоре он уехал в Индию и пробыл там больше года, кажется. Вчера я с ним виделась в первый раз по приезде.

      24/XI. [Вчера утром, только встала и немытая, нечесаная села за письменный стол использовать свою свежую голову, – звонок.

      «Пожалуйте к телефону».]33

      – Плохо.

      Пауза. Неловко по телефону выражать сожаление.

      – Так я вас буду ждать. приезжайте, как только можно будет.

      – Приеду. До скорого свидания.34 его немножко и еще подразню при случае. Впрочем, ему тогда действительно не до меня было.

      А как мы с ним интересно познакомились. Но об этом как-нибудь в другой раз, сейчас надо кончать работу…

      Вчера зашла без меня Маша Островская35 и прочла мое «творение», как она выразилась, и на клочках бумаги написала свою резолюцию и отдельные замечания.36

      25/XI. Хорошо написана книжка Ковалевской «Нигилистка»37. Обнаруживает большой литературный талант и, что для меня особенно приятно, – действительно большой, настоящий ум. Есть, конечно, погрешности, но их, думаю, можно объяснить неопытностью автора в этого рода творчестве. Читала ее, вернувшись от Пругавина38, так что заснула только после 3‑х часов.

      Вообще, я плохо себя веду за последнее время. Ложусь очень поздно и встаю, конечно, поздно. Пока чувствую себя великолепно, но знаю, что, едва кончу свою теперешнюю работу, наступит реакция: тоска, меланхолия, общее отупление… брр!..

      Было у Пругавина довольно скучно, или, может быть, я сама была уставши сильно, только разговор шел вялый и неинтересный.

      Придя, я застала Островскую39 и племянницу Пругавина, курсистку-математичку40. Говорили обо всем понемногу и ни о чем в общем.

      Часов в 10 пришел толстовец Трегубов (кажется), а еще позже – некто Левицкая41, социал-демократка, знаю, потому что она пришла к Пругавину прямо из школы для рабочих. Трегубов волновался немного из‑за предстоящего в Москве процесса трезвенников42 и, конечно, защищал их, говоря, что ничего подобного нет.

      – Вас хотят в эксперты на суд просить, – добавил он, обращаясь к Пругавину.

      – Ну какой же я эксперт, да, – отозвался тот, – я не поеду!

      Я спросила Александра Степановича, действительно

33

Взятое в прямые скобки зачеркнуто. Далее одна страница вырвана.

34

Далее три с половиной строки тщательно зачеркнуты.

35

Подробнее о ближайшей подруге Казанович см.: Востриков А. В., Панченко Е. З. Историк Мария Андреевна Островская // Петербургский исторический журнал. 2021. № 3. С. 191–209.

36

Окончание записи (три с половиной строки) тщательно зачеркнуто.

37

Повесть «Нигилистка» – наиболее известное литературное произведение С. В. Ковалевской; писалась в 1884 г., не закончена; впервые опубликована в 1892 г. по-шведски в Стокгольме, в том же году по-русски в Женеве; в России впервые в 1906 г., впоследствии до 1917 г. запрещена к переизданию.

38

Казанович посещала журфиксы по четвергам в квартире у А. С. Пругавина (Введенская ул., д. 17).

39

М. А. Островская постоянно посещала домашние собрания у А. С. Пругавина и В. И. Семевского; вероятно, именно она привела Казанович к Пругавину.

40

После смерти своего брата Николая Степановича Пругавина (1862–1909), чиновника и общественного деятеля, жившего в Ярославле, А. С. Пругавин принял участие в судьбе двух его дочерей. 12 апреля 1911 г. он обратился в Литературный фонд с просьбой внести плату за их обучение на ВЖК; за одну из них, Нину, плата была внесена, по поводу другой (имя не названо) было поручено «похлопотать» Е. П. Султановой. 16 сентября 1912 г. сообщено о переходе Н. Н. Пругавиной на Высшие коммерческие курсы с возобновлением просьбы о выдаче пособия для внесения платы за обучение за первое полугодие. 4 февраля 1913 г. записано, что Н. Н. Пругавина освобождена от платы за обучение. См. учетную карточку А. С. Пругавина в Литературном фонде (РО ИРЛИ. Ф. 155. Картотека Литературного фонда). Л. 1–2.

41

Возможно, имеется в виду Евгения Григорьевна Левицкая.

42

В 1910–1911 гг. в Москве разворачивалось преследование общин народных трезвенников «братца Иванушки» (Ивана Николаевича Колоскова; 1876–1932) и его последователей, обвинявшихся в «безнравственных действиях», а именно организации хлыстовских радений и свальном грехе; в конце 1911 г. Колосков и несколько его ближайших последователей были арестованы по ложному доносу. См.: Пругавин А. С. «Братцы» и трезвенники: из области религиозных исканий. М., 1912. Дело рассматривалось Владимирским окружным судом в начале 1913 г.; одним из экспертов защиты был В. Д. Бонч-Бруевич; обвиняемые были оправданы присяжными. См.: Савин А. И. «Рим горит, а христиане виноваты»: жизнь и судьба трезвенника Ивана Колоскова // Исторический курьер. 2018. № 1. С. 103–118.