Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I. Константин Азадовский

«просеминарий» И. И. Толстого по греческому языку. На последних курсах он прослушает лекции Ф. Ф. Зелинского по истории античной литературы270, А. А. Шахматова – по истории русского языка, С. Ф. Платонова – по русской истории, И. И. Лапшина – по психологии, А. И. Введенского – по истории философии и т. д. Именно эти приват-доценты, профессора и академики определяли в то время высочайший уровень гуманитарной науки в Петербургском университете.

      Уже в первый год своего пребывания на словесном отделении М. К. знакомится с Ильей Александровичем Шляпкиным (1858–1918), историком литературы, архивистом, палеографом, медиевистом. В течение обоих семестров 1908/09 г. ученый вел на историко-филологическом факультете просеминарий по русской литературе. Занятия у Шляпкина (семинарий по русской словесности) продолжались и на следующий учебный год. Затем, в течение 7‑го и 8‑го семестров, профессор читал курс «Русская народная словесность»271. Благодаря Шляпкину М. К. увлекся русским народным творчеством. И возможно, именно Шляпкин станет для него образцом ученого, успешно сочетающего в своей научной работе различные темы и направления: архивные изыскания, древнерусскую литературу, русский фольклор, историю литературы XIX в. и др.

      В апреле 1912 г., когда в Петербургском университете отмечалось 35-летие преподавательской деятельности И. А. Шляпкина272, М. К. написал ему письмо, в котором выразил свои чувства:

      Благодарность ученика учителю. Благодарность за все то, что получил я от Вас в часы лекций и общих занятий, и особенно в личной беседе.

      Много неясных вопросов осветили Вы совершенно для меня новым светом, и подчас неожиданным; направили внимание мое на многие факты, бывшие до той поры мне чуждыми. Занимаясь у Вас, впервые я познал сущность научной работы. И особенно благодарю я Вас за то теплое внимание, с которым Вы выслушивали иные мои сомнения и разрешали их тем или иным указанием. Такое сердечное отношение остается памятным на всю жизнь273.

      Действительно, даже в послевоенные годы М. К., занимаясь с аспирантами Ленинградского университета, нередко вспоминал о Шляпкине «с благодарностью и тепло»274.

      Занятия Марка не ограничивались историей литературы. Стремясь посвятить себя родной Сибири, он не мог не увлечься этнографией275. Эта дисциплина, не лишенная в то время гражданского, подчас революционного, содержания276, была представлена в Петербургском университете весьма скупо: созданной в 1887 г. на естественном факультете кафедрой географии и этнографии первоначально руководил Э. Ю. Петри (1854–1899), первый в России профессор этой кафедры; он же возглавлял (с 1894 г.) учрежденное в 1888 г. при факультете Русское антропологическое общество. Однако курс общей этнографии не читался, и М. К. пришлось расширять свое образование вне университетских стен. Его первым учителем и наставником в этой области стал выдающийся русский этнограф Лев Яковлевич Штернберг (1861–1927), в прошлом – политический ссыльный.

270

Сохранился курс лекций Ф. Ф. Зелинского за 1912/13 учебный год в записях М. К. (1–4).

271

Этот курс был выпущен затем отдельным изданием: История русской литературы: Лекции, читанные в 1908–1909 г. в Санкт-Петербургском университете проф. И. А. Шляпкиным. Студенч<еский> изд<ательский> ком<итет> при Историко-филологическом факультете С.-Петербургского университета. СПб., 1911; 2‑е изд.: СПб., 1913.

272

М. К. можно видеть на фотографии, запечатлевшей чествование юбиляра в окружении многочисленных коллег и учеников (см.: Биржевые ведомости. Утр. вып. 1912. № 12893, 18 апреля. С. 5).

273

Из писем М. К. Азадовского – 1. С. 199. Общение М. К. со Шляпкиным продолжалось до самой смерти последнего; он не раз приезжал в Белоостров, где жил Шляпкин. В один из таких визитов, 21 июля 1916 г. (накануне праздновался Ильин день), М. К. получил от Шляпкина его труд «История о Париже и Вене. (Рыцарский роман-поэма в старой русской литературе)» (Пг., 1915). Экземпляр хранится в Научной библиотеке Иркутского гос. университета.

274

Баранникова Е. В. Человек большого сердца // Воспоминания. С. 121.

275

Понятие «этнография» толковалось в ту пору весьма расширительно; оно включало в себя не только изучение местных обычаев, но и целый ряд научных областей, лежащих на стыке этнографии и смежных наук (археологии, истории культуры, демографии, фольклористики, искусствоведения, лингвистики, этнопсихологии и т. д.). Наряду с «этнографией» в 1910–1920‑е гг. использовались и другие термины, в дальнейшем не получившие распространения: «родиноведение», «народоведение», «этнология».

276

См.: Станюкович Т. В. Из истории этнографического образования (Ленинградский географический институт и географический факультет ЛГУ) // Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии. М., 1971. Вып. 5. С. 121 (Труды Института этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. (Новая серия). Т. 95).