Девочки. Повести, рассказ. Анжелика Королёва

полежу.

      Она закрыла глаза, и в голове стало проноситься всё, что случилось. Крик сына, кровь, Егор с Димкой, которые тащат Лёшу. Господи, это всё видел Валет?! А вдруг ещё кто? Как звонить в милицию? Вроде всё проговорили, но кто его знает? Димку посадят, это точно. А если смертную казнь дадут? Её ещё никто не отменял. Она открыла глаза. Господи, как же так, его убьют за то, что он не делал? Ещё одна смерть. Ради чего? Она присела.

      – Мам, ты что?

      – Да сон плохой увидела.

      – Может, тебе водички?

      – Да, Сереж, принеси!

      Как же тяжело на душе! И где-то у сердца ноет так и тянет. Не знала она, что будет так плохо. Это только в кино люди трепятся, что, мол, убью и всё такое. Попробовали бы они это сделать? А кто меня может сейчас защитить, кто мне поверит? Да ещё с такой репутацией! Я же роковая женщина, сука, я же всё могу! А вот и не всё, как выясняется.

      – Мам, может, позвать тетю Любу, пусть она укол поставит? – Сережа прервал её мысли.

      – Зови, сына, чё-то плохо мне, – тихо проговорила она и застыла в сидячем положении.

      Где-то у сердца снова затянуло, и она не могла выдохнуть. Вдохнуть могла, а выдыхать было трудно. Боль отдавала в спину. И была то тянучая, что, казалось, что её «прострелило» насквозь, то отпускало, то снова начинало тянуть, и немного припекало. Спина будто попала в тиски. Она вспомнила детство, как пришла с улицы, а дома мама и она маленькая, снимает одежду, садится у печки, греется. «Лёшка вроде без мучений умер», – подумала она.

      – Мамочка, мамочка!

      – Тихо ты, мелкий, не трогай маму, щас теть Люба придёт.

      – Всё хорошо, не волнуйтесь, только дышать не могу. – Она сидела, как истукан.

      – Мам, щас теть Люба прибежит, потерпи. – Они сели рядом, но, боясь что-то делать, только тихо гладили мамины руки.

* * *

      – Надя, что, схватило опять? Как раньше?

      Надя кивнула.

      – Сильнее?

      Она замотала головой: мол, нет. Люба, смерив давление, быстрыми и ловкими движениями набирала лекарство в шприц.

      – Давление вроде ничего, но невралгия обострилась. Тебе нельзя волноваться! Ты ся так угробишь! Парней напугала вон. – Двигать она Надю не стала, только чуть повернула и поставила укол в бедро.

      – Да, – промямлила Надя.

      – Я тебе анальгин с димедролом поставила, ещё но-шпу на, выпей. Поспишь пару часиков – и будешь, как новенькая.

      – Мальчишки, вы тут потише.

      – Да мы…

      – Они мне не мешают, пусть будут, – укладываясь с Любиной помощью на подушку, проговорила она.

      – Она пока будет спать, потом я зайду на обратной дороге, у меня ещё два вызова. Если что, я сначала в Трунино буду, у баб Гали Ворошиловой, а потом у Шубиных, на Молодежке.

      – Хорошо, теть Люб!

      – Вы поели?

      – Да.

      – Сереж, а что там говорят, видел вроде кто-то отца?

      – Видели, – начал тот, но осекся, – но вы у мамы спросите, она лучше расскажет.

      – Потом. – Люба догадалась, что Сережка что-то скрывает, но пытать некогда. – Не оставляйте её одну, ага.

      – Да не, что вы. Олежка, может, погулять сходит, а я тут.

      – Ничё