Девочки. Повести, рассказ. Анжелика Королёва

сразу пошел домой. А то тебя затаскают по милициям, не дай бог, всё откроется, я не выдержу, сынок!

      – Я скажу, мам, за нефиг делать, скажу! Не плачь!

      Они обнялись.

      – А где папа сейчас?

      – Спрятали в кустах. Я завтра позвоню в милицию, скажу, что потеряла мужа, что не пришел ночевать. Ну и, наверное, надо у всех спрашивать ходить, искать его!

      – Кого искать, папу?

      – Так, время уже утро, а он ночевать не пришел. – Надя как-то быстро переключилась на игру, которую сама же себе и придумала.

      – Так ты же его… – Он посмотрел на маму, как на сумасшедшую.

      – Сынок, ты что такое говоришь, иди спи давай. – Она будто не слышала его слов. – Не видел, говоришь, папку?

      – Не видел. – До сына слабо, но доходили мамины слова.

      – Ну всё, запил где-то! Буду сейчас ходить по деревне искать!

      – Да, мам. – Серёжа говорил уже медленнее и содрогнулся от холода, который начал его пронизывать.

      – Не понимаю, где он мог быть, с проводин вроде вместе шли?

      – Может, он к этим зарулил, которые вчера дядю Сашу Хомяка хоронили? Они допоздна гуляли, – пытался он подсказывать матери «ответ».

      – Мог, но я туда не пойду. – Они оба поежились то ли от слова «хоронили», то ли ещё от чего. – Ты чуть позже, сынок, сходишь?

      – Схожу, конечно!

      – А я дождусь часов девяти хоть и начну звонить, искать. Иди поспи, сынок! Я сейчас нам валерьяночки наведу.

      – Да.

      Надя прошла на кухню и встала, закрыв глаза руками. Слезы катились сами. Страшно, как же страшно всё, что случилось! Как она теперь будет жить?! Нет, к этому она была не готова. Сколько ещё нужно будет пережить, на сколько вопросов ответить. Ой-ой, а деревня! Съест её деревня, с говном смешает. Уезжать надо, всё равно не поверят. Не поверят люди. И Димка? Он же сядет в тюрьму, а как она? Как же она всё это переживет?! Ой, как плохо, как плохо и тяжело! Давит так, сердце и мысли путаются.

      Нет, нельзя раскисать, мало ли что люди будут говорить. Правду никто не знает, а кто знает, будет молчать. Да и какая правда? Она убила своего мужа? Но она не хотела. Так могло с каждым случиться. Долбаный крючок, курок, как там его, сорвался! Сын, да-да, это крик сына сбил её, она дернулась, она не хотела, но дернулась, потому что была пьяной. А пошла бы она трезвая стрелять? Всё, хватит, надо подумать, что делать дальше. Нельзя сделать лишнего.

      Так, что она хотела? Валерьянку выпить и сыну дать! Господи, а ему-то вот ещё за что это? Сколько там осталось? Часа два-три? Пойду прилягу, надо отдохнуть, дел ещё впереди – вагон.

* * *

      Проснулась от тревожного сна. Ей снилось, что её душат большие коричневые змеи. Она резко вскочила и тут же вскрикнула от дикой головной боли, глянула на будильник, было без пятнадцати девять, она посмотрела на подушку мужа, стало ещё хуже. Вставать всё равно надо. Тихо прошла в ванную, заглянула в комнату мальчишек. Они спали, Олежка ворочался во сне. «Тоже, может, что-то снится», – подумала она.

      Подошла к зеркалу, посмотрела на лицо, опухшее от слез и выпивки, умылась и прямо из-под крана напилась воды, умыла лицо снова, вытерла полотенцем, намазала какой-то крем и, накинув халат, туго перевязала голову платком.

      – Ну