Проклятые боги: Беззаветное отрицание. Апекс Новицкий

рукописями за последние пару месяцев. И самое важное – не подпускай копье к этому делу. Займи её чем-нибудь. Чем угодно… а теперь ступай, – он подождал, когда епископ удалится, пожал плечами и, отвернувшись, засунув два пальца в глазницу, вытащив оттуда остатки… – Вы начали копать рано. Слишком рано. Хм. Сами виноваты.

      ****

      Эйн встал. По пробуждении он не был уверен, от чего потерял сознание, но немного поразмыслив и вспомнив, перефразировал вопрос у себя в голове: «От чего именно?». Чем больше он вспоминал, тем сильнее его кидало в дрожь, тем чаще приходилось смотреть за спину. На удивление, боль полностью отпустила. Ноги ощущали твердь, а рука безболезненно пыталась сжать отсутствующие пальцы, чем вызывала сильный диссонанс. Грудь оказалась туго перебинтована.

      Дверь подвала бесшумно открылась и внутрь вошел седоватый мужчина, держащий в руках скомканную одежду.

      – Пошли, как я и говорил. Без дела она тебя не оставит. Надо дрова наколоть, а после срубить дерево и снова наколоть, на целую зиму. Дровник доверху заполнить, этого в уплату долга будет достаточно. Долго ты, кстати, спал. Думали, не помер ли, – Мисаул не сильно удивился, увидев Эйна стоячим. Для человека, разделяющего кров с медиумом, он был мало сведущ в мистике, однако в массовое помешательство поверить не мог в меру своей заниженной самооценки. А вот в исцеляющие высшие силы он верил охотно, ибо и сам не раз испытал их на себе. – Меня не будет до вечера, так что ты… ээ-э, – мужчина поджал губы, хотел найти обнадеживающие слова, однако, ничего не пришло в седую голову, – старший будет за тобой поглядывать. Литре сегодня не здоровится сильно, бегать за тобой она не станет, вот и велела ему отдать пистолет. Старый. Дедов ещë, военный. Тогда всем желающим выдавали, эх, было время… ну дак вот, – он перешел на шепот, – я ему сказал, чтобы тебя не боялся особо. Но и ты тоже не вытворяй. Мы ж хотели тебя в наручники заковать, а потом как поняли, что никак не выйдет, так пол от смеха трясся. Ты уж прости, что о больном. Комната твоя наверху, гаргулья эта тебя жрать не будет, не подымится, но детей послать может.

      Мужчина вложил в его руку склянку с ужасно вонючей мазью: «Пятерых клещей мы из тебя целиком достали, а вот еще двух… ну ты понял», – Эйн судорожно начал проверять свои ноги и тело, – четверо суток потерпи, как всë подготовим, в деревню пойдем. Там с одним человеком можно договориться, он тебя в город и переправит. Пристроит там. В залог, конечно. А потом, как обоснуешься, так и выплатишь всë.

      Они поднялись наверх. Большой зал был пуст, но вопреки ожиданиям, в двуспальной кровати под лестницей никого не было. С кухни доносился приятных аромат. Практически неразличимый, но всë же приятный.

      – Мы поесть успели и тебе оставили. Солнце уж выглянуло, поиздержался я. Ты тут не на правах гостя, конечно, но и не загоняйся. Перетерпи чуть, а я уж, как-нибудь, четыре дня ещë одного жильца протяну.

      С этими словами он незамедлительно вышел на улицу, оставив в доме тяжкий груз, что лежал на его душе. Эйн зашел за перегородку, отделяющую