Проклятые боги: Беззаветное отрицание. Апекс Новицкий

не бегать за ними повсюду.

      И тут Эйна осенило. Вражда и призраки прошлого? До чего же глупо. Эти люди не стали бы зацикливаться на нечте столь бессмысленном. Всё оказалось куда проще, приземленнее. Куда как важнее.

      – А, ну… тут же можно сказать, два дома соединены. Вот тот, старый, уже сотню лет как не используется. Давно там ноги моей не было. Да и смотреть в той рухляди нечего, а чтобы дети не ходили, я их монстрами отпугиваю. Ссутся потом, правда, за что баба меня того, – мужчина ударил кулаком о раскрытую ладонь, – но так безопаснее. Руины на то и руины. Там раньше склад был, пока всë в сарай не переехало. Небось, погнило без ухода. Ливни у нас – дело частое.

      – Мисаул!

      – Иду! – Он среагировал на глухой голос откуда-то сверху и подскочил в сторону двери.

      – А собаки… есть у вас?..

      Охотник застрял в проеме от неожиданного вопроса. Он не понимал, что в его речи могло к нему подтолкнуть. Глаза опустились в пол, лицо занял задумчивый взгляд.

      – Нет… нету собак. Луччи и Заря они… позапрошлый год… э-ээ… со словом грусть созвучно, да… – мужчина замялся, задумался, но резкий голос вырвал его из транса.

      – Мисаул! Пролежень недобитый! А ну тащись сюда! – Эйну хватило понять, что не смог сказать мужчина.

      «Страшно представить, с каким трудом ему далось это решение, но мне плевать. Теперь я уверен наверняка – в крайнем случае действовать предстоит решительно и выбора предстанет два: подготовиться, либо занять место на кухонном столе».

      Охотник поспешно закрыл дверь на замок и выбежал наверх с криками: «Да иду я! Иду!»

      Эйн остался один в холодном подвале, окруженный лишь тусклым светом керосинового фонаря. Наедине со своими мыслями. Но лишь стоило ему сосредоточиться, становилось также светло, как днем и фиолетовый спектр изгонял ночь. Но не только внутри. Он выходил дальше, за железную дверь. Эйн чувствовал три разрозненных сердцебиения впереди, чувствовал силуэты и столь же отчетливо чувствовал, как они вглядываются во тьму подобно тому, как его глаза взирают оттуда на них.

      «Как странно. Да, я лишь учусь, но аура одного кажется такой… неестественной? Это тот младший, которым так гордится мой мучитель? Думаю, когда в семье родился инвалид, мать была вне себя от горя и, судя по рассказам Мисаула о её характере, решила, что во всем виноваты потусторонние сущности, – Эйн поднял руку и снял обвязанный ломтик мяса с крючка, уйма которых висела на протянутых по подвалу нитках, – после этого детей у них не было… выглядит съедобным. Если мне отказали в таковой чести, придется устроить тëплый приëм себе самому».

      Бум!

      Полубог одернул взгляд и быстро сообразил, откуда донесся приглушенный стук. Неугомонные дети. Стоило на секунду отвлечься, как они поменялись местами. Старшего мальчика, что еще недавно всматривался в щель, вытеснила сестра, чьë лицо больше всего запомнилось Эйну еще там, наверху. Сложно судить, но на первый взгляд ей было около двенадцати лет. Три ребенка с разницей в два года