Сопровождение по юности. Никита Алексеевич Овчинников

продолжал сидеть и чего-то ждать. Спустя пару мгновений пальцы Славы начали тарабанить по рулю с нарастающим напряжением, от чего у Верова стало отдавать в груди, и казалось, бьют по нему, напрямую. Тогда Антон Витальевич выдавил из себя:

      – Слава, а чем ты займешься после работы?

      – Сначала отвезу эту железяку в гараж, а после пойду домой

      – Давно так у тебя?

      – Как так?

      – Живешь такими правилами

      – Сколько работаю, столько так и живу

      – Не надоело? Не хочется что-то изменить?

      – А что менять то… Меня все устраивает, я не хочу что-то менять

      Так Веров вышел из автобуса, который без замедления отправился своей дорогой. Веров задумался и осознал, что прийти к такому же состоянию как Слава ему не удастся, потому что всегда что-то нужно и все не устраивает, а достигнуть состояния, когда все устраивает не ясно как. Да, и прав ли человек с такой философией… В том и дело что прав, только для себя самого. Веров же правым считать себя не мог, определенным тоже, он шел больше с надеждой, что столкнется с тем, что ему нужно, в реальности, что наконец-то успокоит его буйную голову.  Мышление дает человеку свободу идеальную, и чем больше он её познает, тем больше от неё страдает, и лучше бы вообще не гнался за ней и не развивал её. Здесь обратной дороги нет. Человек должен быть готов к этому, иначе будет заплачена слишком большая цена, которая пронесется с ним через всю жизнь.

      Не успев опомниться, Антон Витальевич захлопнул дверь в квартиру и уже сидел на кухне, где стояла все та же посуда, та же мебель, ложки и безделушки. Окружение не меняется, быт не меняется, ему позволено быть неизменным, и чем больше подобного, тем скорее сбивается острота взгляда ко всему.

      Зазвонил телефон. Веров растянутым движением поднимает трубку и ответит. В ответ тишина, кто-то молчал на проводе, а после и вовсе положил трубку. Гудки правом голоса пользовались на максимум. Веров так бы и продолжал их слушать, только надоело. Кто-то на той стороне видимо ошибся, такое бывает. Веров не заметил момента, когда ему перестало нравиться что-либо. Просто само по себе, как есть. Он лишь хотел спокойствия, какого-то умиротворения. Вроде не так много для одного человека, но так тяжело, чтобы достигнуть в одиночку. Тяжелая ноша осознавать, еще сложнее этому соответствовать. Сколько бы он не думал, мысли не приводили к свободе, они лишь освещали область, о чем можно было подумать. Как пар, которому предстояло еще сконденсироваться в капли воды. Здесь водой выступали поступки. Думать можно о многом, но ни одна мысль не представляет значимости, пока она не повлечет за собой действие.

      Так он встал, допил чай, и отправился навстречу новому дню. День наступил, ничего не поменялось. Все мелочи нового дня стали незаметны, тогда множество близнецов, ничем не отличающихся друг от друга дней укладывались в хранилище памяти, как полки с книгами одинакового переплета.