Сопровождение по юности. Никита Алексеевич Овчинников

важным делом, как попытка хоть на миг уловить настоящее.

      Засунув руку в карман пальто, Веров достал ключи, и поманипулировал рукой с ключами в замочной скважине проник в свой кабинет, где хранились вещи, где можно было спрятаться от шума конвейеров. Переодевшись в униформу, и собравшись с мыслями, Антон Витальевич пошагал в направление противоположное выходу, где его ожидали те самые конвейеры, неустанно перетаскивающие продукцию.

      Перед тем, как потянуть дверь на себя, Антон Витальевич посмотрел в окно и вспомнил вчерашние размышления, настигшие его на скамье. Предшествовало этому ржавые пятная на крыше корпуса, который можно было увидеть из окон кабинета. Антон Витальевич не заметил, как недавно отстроенный корпус начал источать бремя времени. Работа заключалась в проверке состояния безопасности рабочего процесса, последнее время на это уделяли особое внимание, дабы не допустить несчастных случаев и не запятнать репутацию завода, забот и так хватало. Веров обходил все объекты, смотрел за людьми и предупреждал критические ситуации, однако сама безопасность, уже заложенная во все процессы, чаще оставляла Верова без дела, поскольку ничего не случалось, и ничего случится не могло, даже при усердии. Поэтому он производил раз в несколько часов обход, считал количество дверей, лампочек, проходов, развилок, окон, стульев, все что угодно, но хоть что-то, чем можно занять себя. Время тянулось долго, словно протяженность линии высоковольтных проводов, и больше походило на движение стрелок часов, цикл. В перерывы между обходами Веров сидел в кабинете, и за все время нахождения здесь, высмотрел все глаза, на контуры, состав и текстуру предоставленной ему бетонной коробки. Даже желание закончить рабочий день не появлялось, поскольку эти состояния ничем не отличались друг от друга, а походили на серую полосу плинтусов. Когда приходилось наблюдать людей, спешащих домой, он их вовсе не понимал, ему это было чуждо, диковинно. Рано или поздно смена приходила к концу, в одно и то же время, Антон Витальевич подготавливал отчет, и должен был сдать его на выходе. Работал же он исправно, и не было замечено за ним оплошностей. Его никто не донимал, никто не искал, и не требовал, представленность самому себе. Ритуал забывания рабочей атмосферы начинался с провожания глазами стен коридора, и апогеем являлось укладывание пары отчетных бумаг. Выход на улицу, и…

      И улица, которую освещал красный свет тех самых букв завода, он отдавал кровавыми оттенками. Становилось жутковато, с непривычки, а после, кажется, что с этим можно жить, и даже, вполне успешно. Так, это продолжалось до самой остановки, которая не страшилась времени, и кажется, была с момента монтажа в ненадлежащем состоянии. На остановке сидел старик, опершись руками на трость он бесстрастно смотрел в даль, его ничего не интересовало, как будто нет новизны, и не было вещей, которые его удивили бы. Веров смахнул рукавом снег с места, куда он собрался сесть, и спиной оперся о стенку конструкции.

      – Замечательная